очень важный добавленный хвост 21й и начало 22й глав
Растерявший всю весёлость после взбучки, посмурневший Антуан распахнул перед нами дверь, пропуская в просторную прихожую, погружённую в полумрак. Если бы не широкая лестница на второй этаж и свет, пробивающийся сверху, внизу было бы совсем темно. Свет на первом этаже не жгли, а окна, несмотря на ещё совсем ранний вечер, наглухо были закрыты прочными ставнями. Рощинцы, похоже, серьёзно вознамерились превратить свой дом в крепость, уменьшая таким образом вероятность проникновения внутрь непрошенных гостей.
— Сюды извольте, — пригласил нас Антуан в гостиный зал. — Сейчас я токмо свечи запалю и камин.
— Стой, — тормознул я собравшегося улизнуть мужика. — Камин необязательно, а вот света ты, любезный, давай побольше. Да воды принеси кипячёной и бинты какие. И поскорее. Митиано, садись к столу. Сейчас дротик вынем и нужно будет быстренько рану промыть и перевязать. Мазь мазью, а возможность сепсиса никто не отменял.
Орк послушно прошёл к здоровенному овальной формы обеденному столу и уселся на один из расставленных вокруг стульев. Правда дожидаться Антуана с водой и перевязочным материалом не стал, а внезапно проявил нездоровый энтузиазм, ухватился здоровой рукой за хвостовик дротика и, скрипнув зубами, резко выдернул острую железяку из раны.
— Твою ж медь! — такая расторопность красномордого придурка меня сильно возмутила. — Ты что, балбес, делаешь? Скорее куртку снимай и рубаху, пока кровью всё не залил.
— Да рана пустяковая совсем, — невозмутимо пробурчал Митиано. — Немного шкуру попортило, да по краю мышцу зацепило.
Куртку он скинул, а вот от рубахи избавляться и не подумал. Разорвал ещё больше продырявленный и пропитавшийся кровью рукав, оторвал его, скомкал и заткнул им дыру.
— Рана сквозная, — подошёл я и оглядел руку. — Сзади тоже прижми. Смотри-ка, тут, помнится, у тебя дыра от луннитского дротика была, а сейчас даже следа не осталось. И на башке твоей лысой, — я снял с орка его дурацкую красную шляпу, пытаясь обнаружить шрам над ухом, — тоже всё зажило. А на меня твоя мазь как-то слабо действует.
— Наверное, — забрал у меня шляпу и вновь водрузил её на голову Митиано, — она больше для орков подходит, чем для человеков.
— Вполне возможно, — кивнул я и повернулся к вернувшемуся с канделябром, полным горящих свечей, Антуану: — Ну что там с водой и бинтами?
— Дык несут ужо, — раздражительно ответил тот, устанавливая канделябр на столе рядом с нами. — Распорядился я.
— Пусть быстрее несут, — мне на его недовольство было наплевать. — Зальём тут хозяйскую мебель кровью, тебе же и влетит. Ещё и отмывать заставят.
— Чегой-то, мне? — выпучил на меня глаза Антуан.
— Ну а кому? — усмехнувшись, глянул я на него. — Вон как гостей встретил, даже не спросив, кто такие и зачем пожаловали. Ещё и ранил одного. А мы, между прочим, при исполнении служебных обязанностей. Чуешь, чем вообще пахнет?
— Чем? — совсем уж нахмурился мужик.
— Каторгой, любезный, каторгой, — решил я ещё немного потрепать ему нервы. А нечего стрелять в меня и моих людей. — А ещё ты очень дорогой боезапас впустую потратил из чистого баловства. Придётся твоему хозяину теперь раскошелиться. Ох, и выпорол бы я тебя на его месте. Или и впрямь в скотопасы определил, коровам хвосты крутить.
— Дык кто ж ведал, что вы служилые? — обиженно выдал Антуан. похоже, ни одна из перспектив его не радовала.
— Дык спросить сначала надо было, а потом уже стрелять, — тут нам принесли воду с бинтами, и я сжалился над расстроившимся мужиком: — Ладно, иди уже, неси ещё света. В конце концов, ты ж хозяина охранял. Просто перестарался малость.
— Так и есть, ваше высокородие, — воспрянув духом, радостно закивал Антуан, — перестарался. Не извольте сумневаться.
— Но за заряд потраченный должен будешь, — хихикнув про себя, малость осадил я мужика.
21 глава
— Я готов компенсировать вам ваши потери — достаточно суровым голосом произнёс граф Рощин, неожиданно вошедший в зал. Быстро дед с переодеванием управился. Впрочем, особо он и не заморачивался. Сменил лишь смешные чуни на до блеска начищенные сапоги. Ну и вместо халата нацепил несколько маловатый для раздобревшей с годами фигуры зелёный офицерский китель с погонами армейского полковника. — Однако, как наказывать своих людей, решу сам.
Опаньки. Я даже перевязывать руку Митиано прекратил. Лопухнулся тут я, похоже, знатно. Забыл, что в этом мире дворянин наверняка бог и царь в своём поместье. Сам вершит суд, сам поощряет или наказывает, и любое вмешательство извне ему не по нраву. А я тут со своим уставом в его монастырь. Вот дед услыхал да обиделся.
— Простите, сударь. Не хотел вас оскорбить, — поспешил я извиниться перед явно уже отставным полковником. — Да и наказывать ваших людей особо не за что. Мы уже с Антуаном порешали всё. Они ведь вас защищали, наверняка, ваш приказ же и выполняя. Это мы с ребятами без предупреждения в гости нагрянули. А ругался я больше от нервов. Очень уж тяжёлые деньки выдались. Ну и опять таки, не больно-то рассудительности прибавляет, когда в тебя стреляют ни за что, ни про что.
— Что ж, — смягчился дед, — и я на вас боле зла не держу. И тоже извинения приношу, что людишки мои стрелять в вас не разобравшись принялись. Такая уж обстановка сложилась пренеприятнейшая. Вот, позвольте представить вам моего зятя, барона Златоустова Евсея Агаповича.
— Подержи пока тут, — попросил я орка, всучив недонамотанный на руку рулончик бинта и показав, где ему необходимо прижать повязку, а сам шагнул на встречу появившемуся вслед за стариком щуплому мужчине, лет сорока с небольшим на вид: — Статский советник Штольц. Прибыл специально по вашу душу.
— Вот как? — барон и так вид имел слегка растерянный, а теперь ещё и удивился, будто граф его о цели моего визита и не предупредил вовсе.
В отличие от тестя, облачён он был в цивильный костюм, да и вообще производил впечатление человека очень далёкого от армии и всего, что с ней связано. Такому дротовик дай, так он его или сломает, или ногу себе прострелит тут же.
Худое бледноватое лицо с глубоко и узко посаженными серыми глазами. Под некрупным прямым носом прижились какие-то ехидные тонкие усики с закрученными и загнутыми кверху кончиками. Светло-русые волосы до плеч. А вот на лбу наметилась проплешина, в довольно скором будущем обещавшая превратиться в солидную лысину.
Тонкие кисти рук нервно теребили полы пиджака песочного цвета. А настороженно-опасливый взгляд то и дело норовил вильнуть в сторону, перескочив на орка, радостно скалившегося и, похоже, очень довольного производимым на барона эффектом.
— Вы не волнуйтесь так, — решил успокоить я бедолагу, явно кем-то сильно напуганного. — Я с товарищами как раз и приехал разобраться в том, что происходит, и помочь вам.
— Чтобы ему помочь, — граф Рощин не позволил мне развить мысль, — требуется не меньше роты егерей, а то и полка. Да где ж их взять? Я отписал графу Ашинскому, уж с неделю как, да в ответ ни слуху, ни духу.
— Смею заметить, — решил поучаствовать в разговоре ротмистр, — тому несомненно имеются веские резоны. В герцогстве несколько очагов смуты, и в таковых обстоятельствах лорд-канцлер не имеет возможности послать к вам людей.
— Или не хочет, — сердито буркнул себе под нос граф. Доводы Пехова его, похоже, не убедили. — Это вас в жандармерии раз-два и обчёлся. А пехотных полков только рядом с Селябой два имеется. Мог бы и распорядиться.
— Мне бы очень хотелось знать, — перестав обращать внимание на ворчание деда, я обратился к Златоустову, — о чём вы беседовали с князем Снежиным. Как вы уже, думаю, поняли, господин коронный дознатчик погиб при загадочных обстоятельствах, не успев ни с кем поделиться важной информацией. В следствие чего я её вынужден восстанавливать буквально по частицам. И ваша помощь будет для следствия просто бесценной.
— О том, что прячется он здесь, — не дав зятю и рта открыть, вновь встрял старый граф, — о том и поведал. Спасается, мол, от смутьянов злокозненных. Я и о том канцлеру писал, будь он неладен. И Евсею Агаповичу дотоль неоднократно упреждал, что челядь свою надобно к делу ратному приобщать, дабы завсегда отпор супостату всем миром суметь оказать. Так нет, тюха-матюха, распустил мерзавцев, — граф с укором глянул на зятя, который, пристыженно потупившись, разглядывал носки собственных туфель. — Вот ко мне, как прижало, и пожаловал за спасением. Хорошо хоть Аксинью Андроновну без ущерба доставить сумел. А вот и она, кстати, — отреагировал он, обернувшись на приближающийся торопливый перестук дамских каблуков. -Ты ж зачем, душа моя, спуститься изволила? А ну как опасность какая?
— Да какая ж опасность, батюшка? Вы сколько уже беседы ведёте, да, как слышу, всё полюбовно, — словно внезапно налетевший ураган, стремительно появившаяся в комнате баронесса обладала симпатичным кукольным личиком, вполне стройной фигуркой и была, как минимум, лет на десять — пятнадцать моложе своего супруга. Судя по всему, и характер имела куда более боевой и решительный. Не удивлюсь, если мужем она вертела, как хотела, не раз заставляя его пожалеть о когда-то сделанном выборе. По крайней мере сейчас бедолага взирал на свою половинку с трепетом нашкодившего первоклассника, пойманного учителем на месте преступления. Однако девушка пребывала в благостном расположении духа и после взаимных лобызаний с родителем даже позволила мужу поцеловать её, милостиво подставив розовую щёчку. После чего, поправив светлый вьющийся локон, выбившийся из затейливой причёски, попросила чуть воспрянувшего духом барона: — Представь меня гостям, Евсеюшка.
В полной мере удовлетворить желание супруги Златоустов не смог, потому как и сам познакомиться успел лишь только со мной. Так что пришлось мне выручать мужика и самостоятельно представлять кокетливо улыбающейся девице своих спутников.
— Очень рада гостям из столицы, — обозначив реверанс, стрельнула в меня радостным взглядом баронесса. Точно, Селяба же, получается, столица герцогства, а я даже и не подумал об этом. — А то в нашей глуши ни новостей, ни развлечений. Вот разбойников нападения ожидаем — и то за счастье почитаем. Всё какое-никакое, а разнообразие.
— Что ты такое говоришь, душа моя? — развёл руками граф Рощин. — Сию напасть не следует воспринимать, как развлечение.
— Полно вам, батюшка, — несколько жеманно взмахнула ручкой девушка, — вы же и сами, чего уж таить, рады радёшеньки, что появилась возможность баталии завязать.
— Уела старика, уела, — усмехнувшись, кивнул граф. — Однако, душа моя, нам с господами нужно обсудить серьёзные дела. Тебя же я хочу попросить озаботиться вечерней трапезой и размещением дорогих гостей. Уж распорядись, сделай милость. Вас то я, господа, — старик повернулся ко мне, — я до утра никуда не отпущу. Даже и не возражайте. Не дело это в путь по ночи пускаться.
— Сюды извольте, — пригласил нас Антуан в гостиный зал. — Сейчас я токмо свечи запалю и камин.
— Стой, — тормознул я собравшегося улизнуть мужика. — Камин необязательно, а вот света ты, любезный, давай побольше. Да воды принеси кипячёной и бинты какие. И поскорее. Митиано, садись к столу. Сейчас дротик вынем и нужно будет быстренько рану промыть и перевязать. Мазь мазью, а возможность сепсиса никто не отменял.
Орк послушно прошёл к здоровенному овальной формы обеденному столу и уселся на один из расставленных вокруг стульев. Правда дожидаться Антуана с водой и перевязочным материалом не стал, а внезапно проявил нездоровый энтузиазм, ухватился здоровой рукой за хвостовик дротика и, скрипнув зубами, резко выдернул острую железяку из раны.
— Твою ж медь! — такая расторопность красномордого придурка меня сильно возмутила. — Ты что, балбес, делаешь? Скорее куртку снимай и рубаху, пока кровью всё не залил.
— Да рана пустяковая совсем, — невозмутимо пробурчал Митиано. — Немного шкуру попортило, да по краю мышцу зацепило.
Куртку он скинул, а вот от рубахи избавляться и не подумал. Разорвал ещё больше продырявленный и пропитавшийся кровью рукав, оторвал его, скомкал и заткнул им дыру.
— Рана сквозная, — подошёл я и оглядел руку. — Сзади тоже прижми. Смотри-ка, тут, помнится, у тебя дыра от луннитского дротика была, а сейчас даже следа не осталось. И на башке твоей лысой, — я снял с орка его дурацкую красную шляпу, пытаясь обнаружить шрам над ухом, — тоже всё зажило. А на меня твоя мазь как-то слабо действует.
— Наверное, — забрал у меня шляпу и вновь водрузил её на голову Митиано, — она больше для орков подходит, чем для человеков.
— Вполне возможно, — кивнул я и повернулся к вернувшемуся с канделябром, полным горящих свечей, Антуану: — Ну что там с водой и бинтами?
— Дык несут ужо, — раздражительно ответил тот, устанавливая канделябр на столе рядом с нами. — Распорядился я.
— Пусть быстрее несут, — мне на его недовольство было наплевать. — Зальём тут хозяйскую мебель кровью, тебе же и влетит. Ещё и отмывать заставят.
— Чегой-то, мне? — выпучил на меня глаза Антуан.
— Ну а кому? — усмехнувшись, глянул я на него. — Вон как гостей встретил, даже не спросив, кто такие и зачем пожаловали. Ещё и ранил одного. А мы, между прочим, при исполнении служебных обязанностей. Чуешь, чем вообще пахнет?
— Чем? — совсем уж нахмурился мужик.
— Каторгой, любезный, каторгой, — решил я ещё немного потрепать ему нервы. А нечего стрелять в меня и моих людей. — А ещё ты очень дорогой боезапас впустую потратил из чистого баловства. Придётся твоему хозяину теперь раскошелиться. Ох, и выпорол бы я тебя на его месте. Или и впрямь в скотопасы определил, коровам хвосты крутить.
— Дык кто ж ведал, что вы служилые? — обиженно выдал Антуан. похоже, ни одна из перспектив его не радовала.
— Дык спросить сначала надо было, а потом уже стрелять, — тут нам принесли воду с бинтами, и я сжалился над расстроившимся мужиком: — Ладно, иди уже, неси ещё света. В конце концов, ты ж хозяина охранял. Просто перестарался малость.
— Так и есть, ваше высокородие, — воспрянув духом, радостно закивал Антуан, — перестарался. Не извольте сумневаться.
— Но за заряд потраченный должен будешь, — хихикнув про себя, малость осадил я мужика.
21 глава
— Я готов компенсировать вам ваши потери — достаточно суровым голосом произнёс граф Рощин, неожиданно вошедший в зал. Быстро дед с переодеванием управился. Впрочем, особо он и не заморачивался. Сменил лишь смешные чуни на до блеска начищенные сапоги. Ну и вместо халата нацепил несколько маловатый для раздобревшей с годами фигуры зелёный офицерский китель с погонами армейского полковника. — Однако, как наказывать своих людей, решу сам.
Опаньки. Я даже перевязывать руку Митиано прекратил. Лопухнулся тут я, похоже, знатно. Забыл, что в этом мире дворянин наверняка бог и царь в своём поместье. Сам вершит суд, сам поощряет или наказывает, и любое вмешательство извне ему не по нраву. А я тут со своим уставом в его монастырь. Вот дед услыхал да обиделся.
— Простите, сударь. Не хотел вас оскорбить, — поспешил я извиниться перед явно уже отставным полковником. — Да и наказывать ваших людей особо не за что. Мы уже с Антуаном порешали всё. Они ведь вас защищали, наверняка, ваш приказ же и выполняя. Это мы с ребятами без предупреждения в гости нагрянули. А ругался я больше от нервов. Очень уж тяжёлые деньки выдались. Ну и опять таки, не больно-то рассудительности прибавляет, когда в тебя стреляют ни за что, ни про что.
— Что ж, — смягчился дед, — и я на вас боле зла не держу. И тоже извинения приношу, что людишки мои стрелять в вас не разобравшись принялись. Такая уж обстановка сложилась пренеприятнейшая. Вот, позвольте представить вам моего зятя, барона Златоустова Евсея Агаповича.
— Подержи пока тут, — попросил я орка, всучив недонамотанный на руку рулончик бинта и показав, где ему необходимо прижать повязку, а сам шагнул на встречу появившемуся вслед за стариком щуплому мужчине, лет сорока с небольшим на вид: — Статский советник Штольц. Прибыл специально по вашу душу.
— Вот как? — барон и так вид имел слегка растерянный, а теперь ещё и удивился, будто граф его о цели моего визита и не предупредил вовсе.
В отличие от тестя, облачён он был в цивильный костюм, да и вообще производил впечатление человека очень далёкого от армии и всего, что с ней связано. Такому дротовик дай, так он его или сломает, или ногу себе прострелит тут же.
Худое бледноватое лицо с глубоко и узко посаженными серыми глазами. Под некрупным прямым носом прижились какие-то ехидные тонкие усики с закрученными и загнутыми кверху кончиками. Светло-русые волосы до плеч. А вот на лбу наметилась проплешина, в довольно скором будущем обещавшая превратиться в солидную лысину.
Тонкие кисти рук нервно теребили полы пиджака песочного цвета. А настороженно-опасливый взгляд то и дело норовил вильнуть в сторону, перескочив на орка, радостно скалившегося и, похоже, очень довольного производимым на барона эффектом.
— Вы не волнуйтесь так, — решил успокоить я бедолагу, явно кем-то сильно напуганного. — Я с товарищами как раз и приехал разобраться в том, что происходит, и помочь вам.
— Чтобы ему помочь, — граф Рощин не позволил мне развить мысль, — требуется не меньше роты егерей, а то и полка. Да где ж их взять? Я отписал графу Ашинскому, уж с неделю как, да в ответ ни слуху, ни духу.
— Смею заметить, — решил поучаствовать в разговоре ротмистр, — тому несомненно имеются веские резоны. В герцогстве несколько очагов смуты, и в таковых обстоятельствах лорд-канцлер не имеет возможности послать к вам людей.
— Или не хочет, — сердито буркнул себе под нос граф. Доводы Пехова его, похоже, не убедили. — Это вас в жандармерии раз-два и обчёлся. А пехотных полков только рядом с Селябой два имеется. Мог бы и распорядиться.
— Мне бы очень хотелось знать, — перестав обращать внимание на ворчание деда, я обратился к Златоустову, — о чём вы беседовали с князем Снежиным. Как вы уже, думаю, поняли, господин коронный дознатчик погиб при загадочных обстоятельствах, не успев ни с кем поделиться важной информацией. В следствие чего я её вынужден восстанавливать буквально по частицам. И ваша помощь будет для следствия просто бесценной.
— О том, что прячется он здесь, — не дав зятю и рта открыть, вновь встрял старый граф, — о том и поведал. Спасается, мол, от смутьянов злокозненных. Я и о том канцлеру писал, будь он неладен. И Евсею Агаповичу дотоль неоднократно упреждал, что челядь свою надобно к делу ратному приобщать, дабы завсегда отпор супостату всем миром суметь оказать. Так нет, тюха-матюха, распустил мерзавцев, — граф с укором глянул на зятя, который, пристыженно потупившись, разглядывал носки собственных туфель. — Вот ко мне, как прижало, и пожаловал за спасением. Хорошо хоть Аксинью Андроновну без ущерба доставить сумел. А вот и она, кстати, — отреагировал он, обернувшись на приближающийся торопливый перестук дамских каблуков. -Ты ж зачем, душа моя, спуститься изволила? А ну как опасность какая?
— Да какая ж опасность, батюшка? Вы сколько уже беседы ведёте, да, как слышу, всё полюбовно, — словно внезапно налетевший ураган, стремительно появившаяся в комнате баронесса обладала симпатичным кукольным личиком, вполне стройной фигуркой и была, как минимум, лет на десять — пятнадцать моложе своего супруга. Судя по всему, и характер имела куда более боевой и решительный. Не удивлюсь, если мужем она вертела, как хотела, не раз заставляя его пожалеть о когда-то сделанном выборе. По крайней мере сейчас бедолага взирал на свою половинку с трепетом нашкодившего первоклассника, пойманного учителем на месте преступления. Однако девушка пребывала в благостном расположении духа и после взаимных лобызаний с родителем даже позволила мужу поцеловать её, милостиво подставив розовую щёчку. После чего, поправив светлый вьющийся локон, выбившийся из затейливой причёски, попросила чуть воспрянувшего духом барона: — Представь меня гостям, Евсеюшка.
В полной мере удовлетворить желание супруги Златоустов не смог, потому как и сам познакомиться успел лишь только со мной. Так что пришлось мне выручать мужика и самостоятельно представлять кокетливо улыбающейся девице своих спутников.
— Очень рада гостям из столицы, — обозначив реверанс, стрельнула в меня радостным взглядом баронесса. Точно, Селяба же, получается, столица герцогства, а я даже и не подумал об этом. — А то в нашей глуши ни новостей, ни развлечений. Вот разбойников нападения ожидаем — и то за счастье почитаем. Всё какое-никакое, а разнообразие.
— Что ты такое говоришь, душа моя? — развёл руками граф Рощин. — Сию напасть не следует воспринимать, как развлечение.
— Полно вам, батюшка, — несколько жеманно взмахнула ручкой девушка, — вы же и сами, чего уж таить, рады радёшеньки, что появилась возможность баталии завязать.
— Уела старика, уела, — усмехнувшись, кивнул граф. — Однако, душа моя, нам с господами нужно обсудить серьёзные дела. Тебя же я хочу попросить озаботиться вечерней трапезой и размещением дорогих гостей. Уж распорядись, сделай милость. Вас то я, господа, — старик повернулся ко мне, — я до утра никуда не отпущу. Даже и не возражайте. Не дело это в путь по ночи пускаться.
