Вдох.
– Раз, два, три, четыре…
Легкие начали наполняться, выпячивая впалый живот, раздвигая тесноту грудной клетки, растягивая межреберные, поднимая уже не такие худые как раньше плечи.
– … пять, шесть. Задержка!
…Потускневший диск солнца устало опускался в умиротворённый океан, неспешно накатывающий водяные валы на белоснежный песок. Волны лениво омывали вытащенную на берег пирогу.
Усталое после дневной нырялки тело растеклось в удобном шезлонге, стопы зарылись в еще тёплый песочек пляжа, в правой руке уютно устроился кокосовый орех со срезанной верхушкой и содержимым, что щекотало ноздри сладковатым запахом фруктов и лёгкого алкоголя.
К запаху коктейля уже некоторое время примешивался дразнящий аромат жареного на углях тунцового стейка. Вот-вот за спиной раздадутся легкие шаги, бархатные руки нежно обовьют шею и чарующий женский голосок возвестит: «Ужин готов, любимый. Я жду тебя на веранде нашего дома» …
– … тридцать восемь, тридцать девять… – блин, какой же у Хэча мерзкий голос! Такую красивую иллюзию к чертям собачим разрушил. – … Сорок! Выдох, Скат!
Пф-ф-ф-ф-ф… Вы-ы-до-о-х-х…
– шесть, семь, восемь. Задержка!
Еще чуть-чуть.
– … девять, десять… Всё, Скат, – на плечо легла маленькая, но жесткая, вся в мозолях ручонка, – двенадцать циклов!
Блин…
– Просил же довести до пятнадцати! – в сердцах оглянулся я на пацана.
И натолкнулся на растерянно дрогнувшую физиономию приятеля.
– Лан, извини, – я поспешил поправить ситуацию. Не стоит срываться на друзьях, тем более что их у меня раз-два и обчёлся, – наверно забыл предупредить. Давай теперь я тебе посчитаю, –предложил, поднимаясь с жёсткой циновки, служащей и постелью, и ковриком для занятий.
– Не, Скат, в другой раз.
– А чё так? Хэч, дружище, тебе надо развивать устойчивость к … отсутствию воздуха. Это основа нашей будущей … будущего основного занятия в жизни.
Лично я сейчас больше половины дыхательных упражнений затачиваю на развитие толерантности к гипоксии. Я даже часть разминки провожу на задержке, тренируя организм работать в условиях отсутствия кислорода.
– Наставник зовёт, – кисло пояснил Хэч.
– Что это он так рано? Мы ж еще не ели, и солнце еще не поднялось!
Я удивлённо покосился на не такой уж и далекий склон вулкана, что всё еще закрывал восходящее светило. Обычно Наставник появлялся на рифе Учеников только когда солнце целиком поднималось из-за горы.
– Пойдём Скат, не стоит сердить его еще больше. Мы с тобой пока не настоящие люди глубины.
Не сдержавшись, скрипнул зубами. На миг непроизвольно задержал взгляд на небольшой пироге, что недавно заякорилась в лагуне, в полукилометре от нашего рифа, и ее одинокий обитатель уже ушел под воду.
Вздохнул.
– Ну пойдем.
***
На пляже, рядом с мелководьем, где не так давно проходило Испытание ждали только нас. Семь пар мальчишеских и три пары девичьих глаз уставились на меня и малыша Хэча под ироническую отповедь старика-Наставника:
– Долго спите, Ученики. Кто за вас будет премудрости охоты за жемчугом постигать?
– Да какие там премудрости, – пробормотал я под нос, не боясь, что глуховатый Наставник расслышит. И плюхнулся на песок с левого края сидящих полукругом вокруг Наставника ребят. Хэч пристроился за моей спиной.
– А они видать решили, – донеслось с другого края нашей группы, – что раз стали учениками, так всё: поймали удачу и теперь всегда так будет.
Ма́ка, Каевский приятель, один из пятёрки потомственных ныряльщиков среди дюжины Учеников, не удержался от подколки. Подколку я проигнорировал, словно незаметив.
– Это правда? – изменился в лице Наставник. – Запомните, Ученики, – он обвел нахмуренным взглядом всех присутствующих, – это сейчас племя вас кормит и одевает. Но это - на будущее и так будет не всегда! Скоро большинство из вас станут людьми глубин, чтоб сторицей вернуть людям нашего острова всё то, что получили за время ученичества.
– А кто не станет? – несмело поинтересовался Алеки. За последние время он чуть поубавил свою болтливость.
– А кто не станет, тем не позавидуешь! – мрачно царапнул Алеки тяжёлым взглядом Тайпен, еще один из Каевский корешей.
– Ну довольно препираться, – оборвал зарождающийся спор Наставник, –не опаздывайте больше.
– Мы же не спали, Наставник! – попытался оправдаться Хэч, – Скат занимался…
Эх, зря он так! Сколько раз советовал пацану – пофиг на слова. Пусть говорят что хотят, слова это «бла-бла-бла».
– Не тем твой друг занимается, – укоризненно покачал головой скрюченный как саксаул старик, вздохнул, – не тем… То, что многие из вас готовились к Испытаниям, – он вновь обратился ко всем присутствующим, – молодцы. Но сейчас вы стали Учениками! И у вас теперь есть я, ваш старый Наставник! Всё что вам нужно теперь, это точно и правильно делать то, что я вам говорю, и лишь тогда вы станете полноправными людьми глубин.
– Прости Наставник мою дерзость, – я всё-таки не удержался, – но ты обещаешь сделать из нас ныряльщиков…
Говорить приходилось громко – не прошли даром тысячи и тысячи погружений, что пережил в своей жизни этот скрюченный дед.
– … но как мы ими станем, если мы за двадцать дней еще ни разу не ныряли? Так мы ныряльщики? … Или сдельщики под водой?
Сзади донеслось фырканье Хэча. Сидящие поблизости Алеки, и пухлый Семис с трудом сдержали смешки. Даже Айха, сидящая с другого края группки Учеников стрельнула в мою сторону смеющимися глазами. И даже Кай изобразил на губах одобрительную усмешку.
Разве что Руйха, рядом с которой я пристроился – отношений мы не скрывали – одернула меня за руку и прошептала:
– Ну как ты можешь?
А чего тут мочь? С самого первого дня ученичества все наши так называемые занятия состояли лишь в том, чтоб собраться на том же мелководье, где до этого проходили испытания, и… просто сидеть под водой!
Мы брали уже знакомые каменные грузы, заходили на глубину по грудь, зажимали камни коленями и опускались на дно. Всё! Минуты две, по моим прикидкам, под водой до гонга, потом минуты три-четыре отдыха, снова под воду, и так десять раз. Вышли на сушу, погрелись на солнышке полчасика, и по новой.
Статика, статика, статика, статика! Статическое апноэ – задержка дыхания на месте, без движения – штука полезная, но… И всё? Вся учёба?
Хотя, конечно, вру, не все двадцать дней. После первых четырёх дней нам дали денек отдохнуть. Потом еще четыре дня, уже часов по восемь-девять в воде. Еще отдых, и десять дней подряд без перерыва, постепенно увеличивая время под водой до трёх минут.
Вчера мы опять отдыхали, и я пол дня проспал. Тупо – проспал! Выматывала эта нудятина больше, чем все мои силовые по кругу, марш-броски, марафонские заплывы, хотя с виду – ничего сложного: продышался, поджал ножки, опустился на коленки, меж которыми зажат груз и расслабляйся-абстрагируйся от мира, чтоб кислород жечь меньше …
Короче, я уже откровенно злился. Нет, понимаю – надо. Надо воспитывать в будущих людях глубин самодисциплину, приучать к тому, что беззаботное детство кончилось… Но, блин! Меня-то не надо ломать через коленку! Я-то отлично понимаю необходимость ежедневных упражнений!
Вернее – понимал бы, если… Если бы не та тупизна, с которой нас тренируют! Мы «ныряльщики» или где?
– Ну что ж… – дед пожевал губами, сделал вид, что задумался, – значит, хотите уже нырять?
Народ ответил гулом разной степени энтузиазма. Лишь я прищурился – не люблю я вот такие заходы. Плавали, знаем.
– Раз хотите – значит будете, – пожал плечами Наставник.
И посмотрел в сторону острова. Я непроизвольно проследил направление его взгляда. По лагуне, со стороны деревни приближалась небольшая пирога.
***
Обычно на ней, раз в день нам доставляли еду и воду – всё это на рифе Учеников было привозное.
Еда самая простая: жаренная рыба, печеный батат и просяные лепешки, пили обычную пресную воду. Вот честно, не так я представлял себе кормёжку будущей элиты племени, не так.
Привозил никто иной, как Каналоа, тот самый «рядовой безухий», теперь кстати натурально – без одного уха, что неожиданно оказался в непонятном для меня статусе.
Да уж, доставил он мне головняка.
В тот вечер, когда мне внезапно привалило «такое счастье», было как-то не до него. Голодный, смертельно уставший, с обожжённой медузой рукой и вымотанными нервами я был рад дорваться до еды, а потом просто вырубился на пляже.
Зато на утреннее пробуждение подарило осознание, что мне буквально вручили «чемодан без ручки»: и бросить нельзя, и тащить нет никакой возможности. Ибо первое, что я увидел, открыв глаза был «рядовой безухий», с безвольно повешенной головой, криво замотанной длинными банановыми листьями, что с потерянным видом сидел рядом со мной на коленях.
– А-а-а, это ты, – пробормотал я, с острым желанием перевернуться на другой бок и чем-нибудь накрыться, ибо под утро изрядно подмёрз. – Чего сидишь? Проваливай, ты мне не нужен.
Но поспать мне не дал Хэч, уже проснувшийся, и похоже готовый хоть сейчас отправляться «на новое место службы». Он сунул мне поесть, попить…
Каналоа не уходил.
– Иди домой, – повторил я попытку отделаться от него.
Ноль эмоций. Словно выключенный андроид Каналоа не реагировал, сидя всё в той же позе.
– Может с шаманом поговорить? – несмело предложил малыш.
– Хм…
– Скат, нам бы поторопиться, – Хэч развел руками, – нехорошо опаздывать в первый день.
Малыш, как не крути был прав.
– Ты, – я подошел вплотную к Каналоа. Бывший воин поднял на меня отсутствующий взгляд, – иди со мной. Будем твою судьбу решать.
– Ты пришёл на разговор? – подозрительно уставился на меня вышедший из своего шалаша шаман. – Но я не ждал тебя так скоро. Ты ведь сегодня должен начать обучение?
В другое время я бы не преминул отметить, что видок у шамана, словно «после вчерашнего», но голова была занята другим.
– Не, – я коротко мотнул головой. Приходилось переводить дух после быстрого бега, – Мне нужна твоя помощь, говорящий с духами.
И обрисовал сложившуюся ситуацию.
– Сам виноват, – шаман явно был не в духе, – и чем ты думал, когда, получив чужую жизнь не забрал ее, а оставил бывшему владельцу?
– Ну… Блин… – я на миг потерялся, – теперь то, что это обсуждать? Вот … не забрал. Короче… – чуть не ляпнул: «старый», – что мне делать?
– А я почём знаю? – зевнул и почесался шаман. – Я вообще еще спать должен. Всю прошлую ночь… – он облизнул пересохшие губы, – разговаривал с морскими духами, просил к вам благоволенья.
– Но… Я же за советом пришёл?
– За советом… – проворчал старик. Взглянул на меня, на Каналоа, стоящего поодаль, – ладно.
Он нырнул в свой шалаш, и вышел из него… с ножом в руках!
– Вот, – протянул мне обсидиановый нож, с коротким, симметричным клинком и рукояткой из двух, примотанных к камню бамбуковых плашек.
– Да ты чего?!
– А что? – пожал плечами старик. – Он полностью твой. Из касты его изгнали, для семьи он умер. Даже если бы жена была, она бы сейчас вдовой считалась, а дети сиротами.
Охренеть!
– Его ни для кого, кроме тебя нет, – продолжал пояснять шаман, так что, если не знаешь, что делать забери принадлежащую тебе жизнь.
Ага! Оторопело подумал я. Делов-то! Словно сломавшуюся или ненужную вещь выкинуть.
На миг в голове пронеслась картина: вот я беру нож, подхожу с Каналоа, стоящему с безвольно поникшей головой… Не, лучше наверно сзади, чтоб не видел. Куда ударить так, чтоб было быстро и не больно мне рассказывать не надо…
– Да ну тебя нафиг, – я чуть ли не оттолкнул руку, протягивающую оружие, – это ж человек! – добавил тише, – не могу я так: не в бою… – почему-то вспомнил убитого воина с острова Жёлтой птицы, – он же не угрожает ни мне, ни моим близким.
– Как хочешь, – шаман пожал плечами, повернулся к хижине. Задержался на миг, – тогда к делу его пристрой.
К делу? Блин… Как же я не подумал? Только … куда? Чередой крутанулись варианты, один другого фантастичнее.
– На риф Учеников ему нельзя! – тут же предупредил шаман, словно услышав мои мысли. – Во время обучения ни то, что ступить на его землю, приблизиться к рифу нельзя никому, кто не из касты глубин!
Эх! Обломилась идея с ординарцем. Может тогда сестре? Будет ей по хозяйству помогать… Но тут же отверг идею. Если б она уже вышла замуж, и перебралась бы в дом мужа, тогда, пожалуй, можно было бы. А так? Подгонять работника отцу и братьям? Да они его даже кормить скорее всего не будут!
Чёрт!
– А может… – с робкой надеждой проговорил я в сгорбленную сухую спину.
– Ла-а-адно, – протянул шаман, – оставляй своего кадавра. Но! – он обернулся, смерил меня взглядом, – только на время учёбы! И так долг твой передо мной вырос безмерно!
В итоге шаман договорился с Наставником, старики на пару порешали, что раз Каналоа формально даже не человек, а вещь, принадлежащая одному из Учеников, то можно пристроить его к делу – в предыдущие разы снабжение продуктами и прочим довольствием Учеников брали на себя люди глубин, по очереди. Теперь это свалили на одноухого бедолагу, который и правда всё это время вёл себя словно зомби: ничего не говорил и безропотно исполнял всё, что ему скажут.
На риф его всё равно не пускали, я видел его только когда он подгребал на небольшой лодочке, передавал нам продукты, и иногда вещи. Чем была занята в остальное время моя «собственность» я не знал.
***
На этот раз Каналоа явился не один. Компанию ему составил шаман. Причём – в полном своём одеянии: в куче костяных ожерелий, с перьями, воткнутыми везде, где только можно. Естественно, со своим страшноватым посохом.
– Думаешь, готовы? – окинув притихшую толпу Учеников взглядом, он повернулся к Наставнику.
– Готовы, – кивнул Наставник.
Мать вашу, к чему? Что за интриги и игры в молчанку? Уж не хотите ли вы сказать, что это было всё обучение?! Оказалось, что нет.
– Итак, Ученики, – Наставник встал рядом с шаманом, – вы выдержали и второе Испытание!
Ах вот оно что! И сколько еще впереди?
– Я рад, что все из вас его прошли, – взял слово шаман. – Все вы способны находиться под водой достаточно, чтоб начать постигать истинные тайны искусства народа глубин. Но! – буравящий взгляд прищуренных глаз обежал нас одного за другим, буквально проникая в мозг. – Перед тем как продолжить, вы должны принести клятву!
– Клятву о том, – включился Наставник, – что никому и никогда, ни при каких обстоятельствах вы не поведаете о том, в чём заключается искусство ловли слёз Атарапы! Даже сыну своему или дочери! Даже матери родной или отцу!
– А если мой сын тоже станет ныряльщиком?
Кажется, это Семис спросил.
– Если станет, – посмотрел на него Наставник, – тогда об этом ему расскажу я. Или мой приемник.
– Так вот почему… – едва слышно прошептала Руйха, и оглянулась на лагуну.
Кай с приятелями тоже запереглядывались. Ага. Наверно расспрашивали родителей. И как мне кажется, безрезультатно.
– Никто из вас не расскажет ничего, из того, что узнал он на рифе Учеников! – включился шаман. – А если расскажет…
Дальше шло перечисление тех бед и напастей, что обрушат на такого клятвопреступника боги, и особенно водяные духи. Ну это я тоже помню, как вчера было: «Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудового народа»
– Нас принимают в касту? – с подозрением спросил я.
Вообще-то странно. Из людей глубин только Наставник…
– Нет Ученик, – ответил взглядом дед, – это клятва Ученика. Только те из вас, кто закончит дальнейшее обучение, смогут стань настоящими людьми глубин! И это посвящение будет уже не на рифе Учеников!
Дальше нам всем разрезали левую ладонь, мы приложили ее к валуну, возвышающемуся на рифе, и на этом обряд считался выполненным.
***
Завтракали в молчании. Все Ученики погрузились в раздумья. Я время от времени поглядывал в сторону лагуны, туда, где одинокий ныряльщик продолжал свое дело. Было слишком далеко, чтоб разглядеть всё в деталях, но я видел, как время от времени он забирался в лодку, склонившись что-то делал в ней, после чего что-то выбрасывал за борт, и вновь шел под воду.
Дальше, на зеркале лагуны маячили еще лодки ныряльщиков, и там вроде как было по двое. Странно, этот-то почему один?
Потом нас собрали на берегу, только теперь это был берег со стороны лагуны. Кстати, где-то вон там я и нырял, в процессе так сказать индивидуального Испытания.
Конечно, никакого сравнения с «моим» прежним местом нырялок, на «базе», где берег обрывался в тёмную бездну крутым обрывом, спуск в воду у этого кораллового рифа не выдерживал. Там я хоть и понимал, что теоретически дно где-то есть, его просто не может не быть. Но оно может быть и в сотне-другой метров от поверхности воды, а может и в километре что для меня, это всё равно что его и нет вовсе.
Здесь же дно проглядывалось хорошо. В конце концов, даже в полста метрах от берега глубина достигала двадцати пяти-тридцати метров, или как здесь говорили – от семидесяти пяти до девяноста локтей. Но всё равно, большинство ребят стоящих сейчас рядом со мной выросло в деревне, где широкий пляж и очень долгий, пологий вход в воду, когда до глубины по грудь заходить замучаешься. И судя по сосредоточенным лицам моих «коллег», предстоящее многих сильно напрягало. Всё-таки даже у самого берега, буквально в шаге было сразу «с ручками», это я уже успел выяснить.
– Глубоко, – робко отметил Алеки, вытянув шею вглядываясь в дно.
Как я успел уже выяснить, буквально в шаге от берега было «с ручками»
– Представляешь, рыбак, здесь даже можно утонуть! – глумливо подначил его Мака.
Словно серебряные колокольчики над рифом поплыл смех Айхи. Как конь заржал Тайпен, презрительно усмехнулся Хори, Кай позволил себе снисходительную улыбку. Даже Руйха рассмеялась. Остальные Ученики смотрели на них настороженно.
– Он уже не рыбак, – отпарировал малыш Хэч, – он прошёл Испытания, и только что принес клятву Ученика.
– Рыбаки тоже тонут, – Хеми мазнул холодным взглядом компашку детей ныряльщиков.
– Ученики! Не ссорьтесь! – оборвал нас Наставник. – Вы хотели начать учиться по-настоящему?
Алеки, Семис и даже Хеми покосились в мою сторону.
– Вот теперь настоящая учёба и начинается. И для начала, вы должны услышать первую тайну людей глубин…
Народ тут же подобрался.
– … чтоб поднять жемчуг, ныряльщик должен нырнуть не меньше, чем на пятнадцать локтей!
По народу пробежал ропоток. А мне в голову пришли одновременно две мысли. Первая, что Ситу явно хотел меня напарить, говоря тогда по двадцать локтей. Второй было удивление – я конечно никогда темой специально не интересовался, но кажется в покинутом мной мире, жемчужницы можно было встретить и на берегу. Особенно во время отлива. Но спорить не стал, кто знает, может на самом деле здесь всё так и есть?
Тем временем со стороны лагуны к нам приближалась довольно большая пирога. Я поначалу удивился, еще Хэч мне рассказывал, что рыбакам строго-настрого запрещено приближаться к рифу Учеников, когда там идет учёба. Кстати, к лодкам ныряльщиков тоже.
Но потом разглядел, что в пироге, рассчитанной на пять-шесть гребцов, сидит один единственный «водитель». А потом и косые татуированные жабры у него на груди разглядел.
– Привет, Ма́уи, – кивнул ему Кай, когда лодка как к пирсу привалила бортом к нашему берегу, – тебя сегодня к нам отрядили?
– Ага, – подмигнул тот, и поднялся на ноги, – кто-то же должен помогать Наставнику растить новое поколение? А вы чего встали? – окинул он взглядом толпу Учеников. – Давайте, подходите, разбирайте обновки!
И принялся передавать нам плетеные сандалии.
– Наставник, а зачем? – Семис озадаченно крутил в руках довольно нехитрую обувь – что-то типа плетеной из тонких веревок подошвы, с несколькими веревочными ремешками. – В них же неудобно!
– Что ты понимаешь, – хмыкнул дед. – Это дома у тебя земля мягкая, или песочек. Да здесь весь риф истоптали. А на дне… – он потянул паузу. – Без них ты себе ноги все в кровь раздерешь. А помнишь, кто на кровь явиться?
Семис тут же притих. В те пару дней, что нам давали для отдыха, Наставник провёл нам так сказать обзорные теоретические занятия по подводной живности лагуны. Да уж, отсутствие опасной фауны на суше, как оказалось, с лихвой компенсировалось наличием таковой в воде лагуны.
Я, скептически взглянув на подживающий, но еще свежий шрам на ладони, наскоро разобравшись, натянул на ноги эти шедевры местного обувестроения.
В принципе, как говориться – не бином Ньютона, анатомия человеческой стопы диктует форму, так что ничего особенного местные не наизобретали. Знакомые чуть ли не каждому землянину вьетнамки-сланцы, с петельками под пальцы – отдельная под большой, плюс завязка от пятки вокруг подъема стопы. На ноге держится, подошву защищает – и ладно. Вот только бегать в них я бы не стал. Хотя изобретение весьма здравое – о кораллы в воде легко пораниться.
Кай с компанией и Руйха облачились в обувь чуть ли не быстрее меня, довольно споро с задачей справилась и Айха. Другим пришлось повозиться.
– Ну как? – с лодки прищурился Мауи, – Нравится? Запомните мальки, вы теперь лучшие люди племени! Племя вас будет содержать на всём готовом! Вон какую роскошную одежду получили! А теперь еще и обувь!
Хм… Я непроизвольно поправил тканевую набедренную повязку, что мне торжественно вручили в первый же день обучения. Вообще-то, на мой вкус, тряпка была довольно грубая, для ношения на столь нежном месте. Да и не привык, чтоб снизу поддувало – что я, шотландец?
– Ага. Еще и кормят, – в последний момент я постарался чтоб сарказма в голосе никто не заметил. Напрягаюсь я, когда мне что-то подгоняют «просто так». Скорее всего, придётся отрабатывать. И что хуже всего, условий отработки, нам не озвучили.
– Точно! – обрадованно закивал молодой ныряльщик. – Соображаешь, малёк!
Я сдержал усмешку. Мауи был старше большинства из присутствовавших года на четыре, не больше. Впрочем, в этом возрасте и пара лет – катастрофическая разница.
Дождавшись, когда все наконец управятся с обувкой, Наставник велел взять грузы.
– Сегодня нам нужны только шесть, – с хитрым прищуром сообщил дед.
Грузы отправились в лодку.
– Теперь, – вновь окинул нас взглядом старик, словно выбирая, – ты, ты, ты… В лодку.
В лодку отправились Алеки, Хеми, Хэч, толстяк Семис и неожиданно – Айха. Чему красавица была явно недовольна. Троим Мауи выдал гребки.
– Остальные – в воду и цепляйтесь за борта! Только ближе к носу, чтоб не мешать грести.
Мы попрыгали солдатиками, и когда лодка отвалила от берега похватались за планширь.
Я повис рядом с носом. Рядом пристроилась Руйха.
– Наконец-то мы начинаем становиться настоящими людьми глубин! – глаза ее сияли.
– Да, Руй, мы много сделали для этого, – Кай оказался с другого борта, ровно напротив меня. Судя по всему, его тоже поколачивал легкий мандражик от предвкушения. Затем он взглянул мне прямо в глаза, – ну что … посмотрим, кому первому покориться глубина?
– Посмотрим, – хмыкнул я, начиная вентилироваться, поглядывая на постепенно отдаляющийся берег рифа Учеников.
, кто проверять будет...но я попробую.
