Легавый
- Автор темы ZloiOs
- Дата начала
Чойта??? Ещё пол главы настрчить до выходных нуно
Последнее редактирование:
— Не хотелось бы вам указывать, — покачал я головой, — но подобное сюсюканье с революционерами в моём мире привело к весьма печальным последствиям.
— Что ж, надеюсь, мы избегнем участи вашего мира, — не стал вступать в дальнейшие споры канцлер, — раз уж вы считаете её печальной. Впрочем, можете на досуге пообщаться с моим помощником и поведать ему историю вашего государства. Запретный вердикт от экзекуторов поступил лишь на использование знаний в сфере технологий. На ваши гуманитарные знания, насколько мне известно, сие возбранение не распространяется.
— Обязательно найду время, — кивнул я, а сам подумал, что, если граф имеет в виду фон Чубиса, хрен я с ним надумаю пообщаться. Уж лучше с Роговым поболтать схожу.
— Может быть у вас есть ко мне какие-то просьбы и пожелания, не касающиеся теории заговора? — Ашинский в одной фразе умудрился вроде как и заботу проявить, и жирно намекнуть, что больше мои мысли по данному поводу его не интересуют. Ну-ну.
— Да не о чем особо просить, — пожал я плечами. — Разве что, может, найдётся какой-то способ отыскать в вашем герцогстве трансгрейдер и попытаться отправить меня домой?
— Вам настолько у нас не нравится?
— Дело не в этом. У меня же там родители остались, ребёнок.
— Увы, — слегка поморщился Ашинский, — но такой возможностью мы не располагаем. К сожалению, не имеем данных о наличии в герцогстве подобного устройства.
— Может, вы о нём просто не знаете? — с сомнением посмотрел я на графа. — Ведь не случайно меня именно сюда выкинуло. Значит, в настройках трансгрейдера имелись эти координаты.
Ашинский ответил мне таким же взглядом, только более хмурым.
— Мы изучали таковую вероятность, — задумчиво и, мне показалось, как-то напряжённо произнёс он. — Однако выяснили, что это вовсе не обязательно. При использовании преобразователя он должен перемещаться в пространстве, а вектор его перемещения обязан совпадать с вектором перемещения пользователя. Лишь тогда можно ожидать точности выполнения настроек. В противном же случае возможны изрядные отклонения как по пространственному выбросу, так и по временному. Вы, не являясь обладателем преобразователя, попали под его воздействие случайно. Потому и координаты перехода могут совсем не соответствовать заложенным в устройство.
— Да, нечто подобное я уже слышал.
— Ну вот видите, — несколько кривовато усмехнулся Ашинский, — мы не пытаемся обмануть вас, скрывая трансгрейдер и желая пренепременно оставить здесь. Ваши опасения напрасны. И, уверяю вас, вам сильно повезло, что очутились в столь прогрессивно настроенном государстве, а не в каком-нибудь отсталом захолустье, где ваши способности оказались бы и вовсе не у дел. Мы же их ценим и всячески стремимся поспособствовать вашему благополучию и сохранности.
— И на том спасибо, — вяло кивнул я. — Не смею вас больше отвлекать, господин граф. Хорошего дня.
— И вам, сударь, наилучшие пожелания. Слышал, вы успели поучаствовать в деле «крутоярского зверя» и даже уже кое в чём поспособствовали. Вот и продолжайте в том же духе, а уж дела политические оставьте моим специалистам.
Зашибись граф напоследок выдал. Опять мне открытым текстом советовали не лезть не в своё дело. То Миассов с фон Чубисом, теперь вот Ашинский. Ну, не хотят от меня помощи, чёрт с ними. Но того гада, что Снежина с Броневым подстрелил я всё равно постараюсь отыскать. Этого запретить мне никто не сможет.
— Я вас услышал, господин граф, — обозначил я вежливый поклон и покинул кабинет канцлера.
— Куда отправимся? — оживился при виде меня орк, всё так же отирающийся в приёмной. Он даже садиться не стал, видимо, будучи уверенным, что надолго я у канцлера не задержусь. И ведь прав оказался.
— В управление вернёмся, — настроение у меня испортилось. Не люблю я, когда указывают, что можно делать, а что нельзя.
Естественно, я не про все ограничения подряд. Человек тем от животного и отличается, что в состоянии сам в чём-либо себя ограничивать, принимая правила и нормы общества, его окружающего. Как там говорится? Свобода есть осознанная необходимость. Если человек понимает, что справлять посреди улицы нужду неприемлемо, то он вряд ли посчитает запрет на подобное действие ущемлением собственных прав.
Понятное дело, политические интриги — это прерогатива спецслужб, специально на то натасканных. Но, насколько я могу судить, местная спецура нихрена не чешется, допуская процветание заговора и проведение террористических акций прямо в центре города.
Да и сколько этих специалистов у канцлера? Явно маловато, если судить хотя бы по нашему управлению и количеству людей, занимающихся поддержанием правопорядка. Их же там раз-два и обчёлся. Дознатчиков кроме меня всего двое. Оперов-сыскарей пять человек. Пять, Карл! На весь город! Если бы не жандармы с газагами, давно пришёл бы герцогству северный пушной зверёк. Погрязла бы страна в беспорядках.
Зато, сука, начальства — пруд пруди. И все тебе тычут пальцем: туда не ходи, сюда свой нос не суй. Чего-то не знаешь, лучше молчи. А если знаешь, то вообще помалкивай.
Всю дорогу до управления я молчал. Митиано, чувствуя моё состояние, с разговорами тоже не лез. Рулил в своё удовольствие да периодически ручку завода подкручивал. Вот у кого проблем никаких. Отправили его меня охранять, вот он и охраняет, всякой хернёй себе голову не забивая. Может и мне не стоит? Ну их к лешему со своими заговорами. Прибьют кого-нибудь, и ладно. Сменит один знатный вельможа другого, а для простых людей ничего не изменится.
Хотя герцог всё же старается, к прогрессу стремится. Другой, может быть, возьмёт да похерит все нововведения и начинания. И завязнет герцогство в болоте ещё лет на сто, а может, и на все двести.
А потому я уж как-нибудь сам для себя решу, куда мне лезть, а куда дорогу позабыть. Сейчас в управлении постараюсь отловить художника и озадачить его созданием портретов налётчиков на арсенал, а ещё девушки Поли и мерзкого дружка Клариуса. Ну а потом, куда ветер подует, туда лыжи и навострю.
— Что ж, надеюсь, мы избегнем участи вашего мира, — не стал вступать в дальнейшие споры канцлер, — раз уж вы считаете её печальной. Впрочем, можете на досуге пообщаться с моим помощником и поведать ему историю вашего государства. Запретный вердикт от экзекуторов поступил лишь на использование знаний в сфере технологий. На ваши гуманитарные знания, насколько мне известно, сие возбранение не распространяется.
— Обязательно найду время, — кивнул я, а сам подумал, что, если граф имеет в виду фон Чубиса, хрен я с ним надумаю пообщаться. Уж лучше с Роговым поболтать схожу.
— Может быть у вас есть ко мне какие-то просьбы и пожелания, не касающиеся теории заговора? — Ашинский в одной фразе умудрился вроде как и заботу проявить, и жирно намекнуть, что больше мои мысли по данному поводу его не интересуют. Ну-ну.
— Да не о чем особо просить, — пожал я плечами. — Разве что, может, найдётся какой-то способ отыскать в вашем герцогстве трансгрейдер и попытаться отправить меня домой?
— Вам настолько у нас не нравится?
— Дело не в этом. У меня же там родители остались, ребёнок.
— Увы, — слегка поморщился Ашинский, — но такой возможностью мы не располагаем. К сожалению, не имеем данных о наличии в герцогстве подобного устройства.
— Может, вы о нём просто не знаете? — с сомнением посмотрел я на графа. — Ведь не случайно меня именно сюда выкинуло. Значит, в настройках трансгрейдера имелись эти координаты.
Ашинский ответил мне таким же взглядом, только более хмурым.
— Мы изучали таковую вероятность, — задумчиво и, мне показалось, как-то напряжённо произнёс он. — Однако выяснили, что это вовсе не обязательно. При использовании преобразователя он должен перемещаться в пространстве, а вектор его перемещения обязан совпадать с вектором перемещения пользователя. Лишь тогда можно ожидать точности выполнения настроек. В противном же случае возможны изрядные отклонения как по пространственному выбросу, так и по временному. Вы, не являясь обладателем преобразователя, попали под его воздействие случайно. Потому и координаты перехода могут совсем не соответствовать заложенным в устройство.
— Да, нечто подобное я уже слышал.
— Ну вот видите, — несколько кривовато усмехнулся Ашинский, — мы не пытаемся обмануть вас, скрывая трансгрейдер и желая пренепременно оставить здесь. Ваши опасения напрасны. И, уверяю вас, вам сильно повезло, что очутились в столь прогрессивно настроенном государстве, а не в каком-нибудь отсталом захолустье, где ваши способности оказались бы и вовсе не у дел. Мы же их ценим и всячески стремимся поспособствовать вашему благополучию и сохранности.
— И на том спасибо, — вяло кивнул я. — Не смею вас больше отвлекать, господин граф. Хорошего дня.
— И вам, сударь, наилучшие пожелания. Слышал, вы успели поучаствовать в деле «крутоярского зверя» и даже уже кое в чём поспособствовали. Вот и продолжайте в том же духе, а уж дела политические оставьте моим специалистам.
Зашибись граф напоследок выдал. Опять мне открытым текстом советовали не лезть не в своё дело. То Миассов с фон Чубисом, теперь вот Ашинский. Ну, не хотят от меня помощи, чёрт с ними. Но того гада, что Снежина с Броневым подстрелил я всё равно постараюсь отыскать. Этого запретить мне никто не сможет.
— Я вас услышал, господин граф, — обозначил я вежливый поклон и покинул кабинет канцлера.
— Куда отправимся? — оживился при виде меня орк, всё так же отирающийся в приёмной. Он даже садиться не стал, видимо, будучи уверенным, что надолго я у канцлера не задержусь. И ведь прав оказался.
— В управление вернёмся, — настроение у меня испортилось. Не люблю я, когда указывают, что можно делать, а что нельзя.
Естественно, я не про все ограничения подряд. Человек тем от животного и отличается, что в состоянии сам в чём-либо себя ограничивать, принимая правила и нормы общества, его окружающего. Как там говорится? Свобода есть осознанная необходимость. Если человек понимает, что справлять посреди улицы нужду неприемлемо, то он вряд ли посчитает запрет на подобное действие ущемлением собственных прав.
Понятное дело, политические интриги — это прерогатива спецслужб, специально на то натасканных. Но, насколько я могу судить, местная спецура нихрена не чешется, допуская процветание заговора и проведение террористических акций прямо в центре города.
Да и сколько этих специалистов у канцлера? Явно маловато, если судить хотя бы по нашему управлению и количеству людей, занимающихся поддержанием правопорядка. Их же там раз-два и обчёлся. Дознатчиков кроме меня всего двое. Оперов-сыскарей пять человек. Пять, Карл! На весь город! Если бы не жандармы с газагами, давно пришёл бы герцогству северный пушной зверёк. Погрязла бы страна в беспорядках.
Зато, сука, начальства — пруд пруди. И все тебе тычут пальцем: туда не ходи, сюда свой нос не суй. Чего-то не знаешь, лучше молчи. А если знаешь, то вообще помалкивай.
Всю дорогу до управления я молчал. Митиано, чувствуя моё состояние, с разговорами тоже не лез. Рулил в своё удовольствие да периодически ручку завода подкручивал. Вот у кого проблем никаких. Отправили его меня охранять, вот он и охраняет, всякой хернёй себе голову не забивая. Может и мне не стоит? Ну их к лешему со своими заговорами. Прибьют кого-нибудь, и ладно. Сменит один знатный вельможа другого, а для простых людей ничего не изменится.
Хотя герцог всё же старается, к прогрессу стремится. Другой, может быть, возьмёт да похерит все нововведения и начинания. И завязнет герцогство в болоте ещё лет на сто, а может, и на все двести.
А потому я уж как-нибудь сам для себя решу, куда мне лезть, а куда дорогу позабыть. Сейчас в управлении постараюсь отловить художника и озадачить его созданием портретов налётчиков на арсенал, а ещё девушки Поли и мерзкого дружка Клариуса. Ну а потом, куда ветер подует, туда лыжи и навострю.
В управлении мы с орком, порядочно побродив по пустым коридорам, еле отыскали патлатого юнца, как и в прошлый раз, одетого в совершенно дурацкие шорты на лямках и нелепую кургузую курточку поверх белой сорочки. Шляпа-таблетка и дурацкий зелёный шарф тоже никуда не делись. Моё предложение пойти немного поработать этот чучелка принял без особого энтузиазма, очень неохотно покинув небольшую каморку, в которой самым наглым образом дрых на трёх стащенных из коридора и составленных в ряд колченогих стульях для посетителей.
Пришли с этим полусонным деятелем в отдел дознания, а там ротмистр Пехов, как выяснилось, давно нас с Митиано поджидающий. Вот ведь не гуляется человеку в отпуске.
Не успели поздороваться, а жандарм уже едкими шуточками вздумал проехаться по моему потрёпанному виду, ставшему с момента нашего вчерашнего расставания только хуже.
Отмахнувшись от него, я принялся наговаривать художнику приметы бандитов. Но Пехов, ничуть не расстроился и переключился на общение с орком, по привычке усевшимся на подоконнике. Ну как общение - насел на бедолагу с россказнями о том, как хороша его избранница Анна Германовна, как она красива, как образована и как тонко чувствует и понимает суть вещей. Нашёл, короче, свободные уши.
А на то, что Митиано слушает его в пол уха, ротмистру было плевать. Мне кажется, если бы даже орк закрыл глаза и демонстративно начал храпеть, этот влюблённый обалдуй, фонтанирующий дифирамбами, навряд ли заткнулся бы. Впрочем, его болтовня ни орку, ни мне особо не мешала. Орк молча пялился в око, я пытался максимально точно описать внешность бандитов сонному юнцу.
При всём своём неопрятном, непрезентабельном виде, а также явной нелюбви к ремеслу, штатный художник всё же являлся для сыска бесценным кадром, поскольку обладал несомненным талантом. Быстрыми, почти неуловимыми движениями он, внимая моим словам, что-то хаотично черкал в альбоме, а в результате созданные им портреты как две капли воды походили на образы, вытягиваемые мной из памяти.
Особенно Поля вышла великолепно. Даже улыбочка получилась точь-в-точь, такая же загадочная и зловещая. Аж мурашки по спине побежали.
Только с художником закончили, пришёл Холмов. Очень обрадовался, что я с портретами подсуетиться успел. А вот на мой вопрос, не с облавы ли он вернулся, инспектор, кажется, обиделся. По крайней мере, во взгляде его столько укоризны было, что я тут же извинился за произнесённую глупость. Нет, определённо, Холмов мужик порядочный. Не зря я к нему интуитивно дружескую симпатию при первой же встрече почувствовал.
Мои извинения инспектор принял просто, не выделываясь, и сразу же перешёл к делу:
— Личность погибшей мы установили. Вот, извольте, портрет пропавшей, совсем недавно к пятнадцатилетию писаный, — Холмов протянул мне небольшую картинку в рамочке.
Надо же, совсем молодая.
— Это вы о чём, господа? — заинтересовался Пехов и подошёл поближе, глянув на портретик через моё плечо. — Красавица какая.
— Видели бы вы, что с этой красавицей сталось, — буркнул со своего места орк.
Я сразу же вспомнил раскуроченный труп девушки, и под ложечкой противно засосало, разливая в груди и по спине неприятный холодок.
— Потом вам всё расскажу, — кинул я Пехову и попросил инспектора: — Продолжайте, Шарап Володович.
— Как я ещё вчера упоминал, — кивнул мне Холмов, — по найденным вещам и украшениям было ясно, что жертва происхождения не подлого и даже не мещанского. Подняли поутру городские метрические архивы, обнаружили не столь уж много Милан, подходящих по возрасту и происхождению. Но, пока сужали круг поиска, родители сами в жандармерию заявились, о пропаже заявив. И полностью подтвердив ваше видение. Милана Ильинична Лебедева — так звали нашу жертву. Дочь купца Ильи Саватеевича Лебедева, знатного горожанина, промышляющего торговлей племенного скота.
— Однако, какова ирония судьбы, — задумчиво хмыкнул орк.
Ну да, папаша скотом торгует, а дочку какая-то рогатая скотина на ноль помножила, в кровавый фарш превратив.
— Думаю, — я протянул портретик обратно Холмову, — нужно на эту тварь охоту устроить, пока он отсюда не свалил.
— Да о чём вы всё толкуете?! — возмутился Пехов. — На кого вы тут ещё охотиться собрались? Господа, изъяснитесь уже, не томите.
— Слышали о «крутоярском звере»? — сжалился я над ротмистром, излучавшим всем своим видом крайнюю степень любопытства и нетерпения. — Нашли здесь в городе очередную его жертву.
— Печально, но факт, — инспектор Холмов кивнул Пехову, подтверждая мои слова. — Однако допускаю, что преступный субъект мог уже и покинуть городские черты.
— Будем надеяться, что ещё нет, — не стал разделять я пессимизм сыщика. — С чего начнём, инспектор? Попробуем найти Полю или есть ещё какие-то задумки?
— Отправимся к Лебедевым, — согласился со мной Холмов, — потолкуем с близкими. Возможно, кто-то и знаком с оной девицей. Если нет, попробуем выяснить круг общения Милены — где бывала, с кем дружбу водила, откуда могла столь поздно домой возвращаться.
— Давайте тогда поторапливаться, — орк, по-прежнему протиравший задом подоконник, ткнул пальцем в окно, — а то скоро тут слишком шумно будет.
Я подошёл к нему и выглянул на улицу. И правда, к управлению через распахнутые ворота одна за другой стали подъезжать крытые грузовые механические колесницы, сопровождаемые конными жандармами и газагами. Похоже, народ с облавы вернулся.
И точно, в вскоре из машин стали в большом количестве выгружать понурых гоблинов, чем-то не устроивших хранителей правопорядка и угодивших под «маховик репрессий».
— Инспектор, пойдёмте-ка отсюда, — повернулся я к Холмову. — А то ещё заставят показания снимать. Вот только людям своим передайте, — я вручил ему портреты бандитов, напавших на арсенал, — пусть в морге глянут, может узнают кого-то из тех, кто на канцлера напал.
— После передам, — сыщик сунул листки к себе в папку, — когда увижу. Пока что здесь нет никого.
— Хорошо. Скажите, а вы сами вот такого субчика нигде не встречали? — выйдя уже в коридор, я на ходу продемонстрировал портрет эльфа, дружка Клариуса.
— Не припоминаю, — помотал головой Холмов.
— Плохо, — опечалился я. Была надежда, что инспектору эта личность знакома.
Стали попадаться навстречу конвоируемые по коридорам задержанные. Их почему-то не загнали всей толпой в кутузку, а сразу стали разводить по разным кабинетам. Что у них хотят такое выведать? Явки-пароли?
Мы уже почти добрались до выхода, когда я услышал за спиной чей-то окрик:
— Дознатчик! Слышь, дознатчик, погоди!
Оглянулся, поискал глазами средь спешно уводимых со двора в здание арестованных кричавшего.
Вон он, вытягивая шею, выглядывает из-за спины жандарма, активно подпихивающего своего подопечного в сторону дверей.
— Стой, служивый! — окликнул я конвоира и показал ему служебный значок. — С этим я сам поговорю.
Пришли с этим полусонным деятелем в отдел дознания, а там ротмистр Пехов, как выяснилось, давно нас с Митиано поджидающий. Вот ведь не гуляется человеку в отпуске.
Не успели поздороваться, а жандарм уже едкими шуточками вздумал проехаться по моему потрёпанному виду, ставшему с момента нашего вчерашнего расставания только хуже.
Отмахнувшись от него, я принялся наговаривать художнику приметы бандитов. Но Пехов, ничуть не расстроился и переключился на общение с орком, по привычке усевшимся на подоконнике. Ну как общение - насел на бедолагу с россказнями о том, как хороша его избранница Анна Германовна, как она красива, как образована и как тонко чувствует и понимает суть вещей. Нашёл, короче, свободные уши.
А на то, что Митиано слушает его в пол уха, ротмистру было плевать. Мне кажется, если бы даже орк закрыл глаза и демонстративно начал храпеть, этот влюблённый обалдуй, фонтанирующий дифирамбами, навряд ли заткнулся бы. Впрочем, его болтовня ни орку, ни мне особо не мешала. Орк молча пялился в око, я пытался максимально точно описать внешность бандитов сонному юнцу.
При всём своём неопрятном, непрезентабельном виде, а также явной нелюбви к ремеслу, штатный художник всё же являлся для сыска бесценным кадром, поскольку обладал несомненным талантом. Быстрыми, почти неуловимыми движениями он, внимая моим словам, что-то хаотично черкал в альбоме, а в результате созданные им портреты как две капли воды походили на образы, вытягиваемые мной из памяти.
Особенно Поля вышла великолепно. Даже улыбочка получилась точь-в-точь, такая же загадочная и зловещая. Аж мурашки по спине побежали.
Только с художником закончили, пришёл Холмов. Очень обрадовался, что я с портретами подсуетиться успел. А вот на мой вопрос, не с облавы ли он вернулся, инспектор, кажется, обиделся. По крайней мере, во взгляде его столько укоризны было, что я тут же извинился за произнесённую глупость. Нет, определённо, Холмов мужик порядочный. Не зря я к нему интуитивно дружескую симпатию при первой же встрече почувствовал.
Мои извинения инспектор принял просто, не выделываясь, и сразу же перешёл к делу:
— Личность погибшей мы установили. Вот, извольте, портрет пропавшей, совсем недавно к пятнадцатилетию писаный, — Холмов протянул мне небольшую картинку в рамочке.
Надо же, совсем молодая.
— Это вы о чём, господа? — заинтересовался Пехов и подошёл поближе, глянув на портретик через моё плечо. — Красавица какая.
— Видели бы вы, что с этой красавицей сталось, — буркнул со своего места орк.
Я сразу же вспомнил раскуроченный труп девушки, и под ложечкой противно засосало, разливая в груди и по спине неприятный холодок.
— Потом вам всё расскажу, — кинул я Пехову и попросил инспектора: — Продолжайте, Шарап Володович.
— Как я ещё вчера упоминал, — кивнул мне Холмов, — по найденным вещам и украшениям было ясно, что жертва происхождения не подлого и даже не мещанского. Подняли поутру городские метрические архивы, обнаружили не столь уж много Милан, подходящих по возрасту и происхождению. Но, пока сужали круг поиска, родители сами в жандармерию заявились, о пропаже заявив. И полностью подтвердив ваше видение. Милана Ильинична Лебедева — так звали нашу жертву. Дочь купца Ильи Саватеевича Лебедева, знатного горожанина, промышляющего торговлей племенного скота.
— Однако, какова ирония судьбы, — задумчиво хмыкнул орк.
Ну да, папаша скотом торгует, а дочку какая-то рогатая скотина на ноль помножила, в кровавый фарш превратив.
— Думаю, — я протянул портретик обратно Холмову, — нужно на эту тварь охоту устроить, пока он отсюда не свалил.
— Да о чём вы всё толкуете?! — возмутился Пехов. — На кого вы тут ещё охотиться собрались? Господа, изъяснитесь уже, не томите.
— Слышали о «крутоярском звере»? — сжалился я над ротмистром, излучавшим всем своим видом крайнюю степень любопытства и нетерпения. — Нашли здесь в городе очередную его жертву.
— Печально, но факт, — инспектор Холмов кивнул Пехову, подтверждая мои слова. — Однако допускаю, что преступный субъект мог уже и покинуть городские черты.
— Будем надеяться, что ещё нет, — не стал разделять я пессимизм сыщика. — С чего начнём, инспектор? Попробуем найти Полю или есть ещё какие-то задумки?
— Отправимся к Лебедевым, — согласился со мной Холмов, — потолкуем с близкими. Возможно, кто-то и знаком с оной девицей. Если нет, попробуем выяснить круг общения Милены — где бывала, с кем дружбу водила, откуда могла столь поздно домой возвращаться.
— Давайте тогда поторапливаться, — орк, по-прежнему протиравший задом подоконник, ткнул пальцем в окно, — а то скоро тут слишком шумно будет.
Я подошёл к нему и выглянул на улицу. И правда, к управлению через распахнутые ворота одна за другой стали подъезжать крытые грузовые механические колесницы, сопровождаемые конными жандармами и газагами. Похоже, народ с облавы вернулся.
И точно, в вскоре из машин стали в большом количестве выгружать понурых гоблинов, чем-то не устроивших хранителей правопорядка и угодивших под «маховик репрессий».
— Инспектор, пойдёмте-ка отсюда, — повернулся я к Холмову. — А то ещё заставят показания снимать. Вот только людям своим передайте, — я вручил ему портреты бандитов, напавших на арсенал, — пусть в морге глянут, может узнают кого-то из тех, кто на канцлера напал.
— После передам, — сыщик сунул листки к себе в папку, — когда увижу. Пока что здесь нет никого.
— Хорошо. Скажите, а вы сами вот такого субчика нигде не встречали? — выйдя уже в коридор, я на ходу продемонстрировал портрет эльфа, дружка Клариуса.
— Не припоминаю, — помотал головой Холмов.
— Плохо, — опечалился я. Была надежда, что инспектору эта личность знакома.
Стали попадаться навстречу конвоируемые по коридорам задержанные. Их почему-то не загнали всей толпой в кутузку, а сразу стали разводить по разным кабинетам. Что у них хотят такое выведать? Явки-пароли?
Мы уже почти добрались до выхода, когда я услышал за спиной чей-то окрик:
— Дознатчик! Слышь, дознатчик, погоди!
Оглянулся, поискал глазами средь спешно уводимых со двора в здание арестованных кричавшего.
Вон он, вытягивая шею, выглядывает из-за спины жандарма, активно подпихивающего своего подопечного в сторону дверей.
— Стой, служивый! — окликнул я конвоира и показал ему служебный значок. — С этим я сам поговорю.
маленький гузочег спэшл для Меха))
Флегматичный жандарм ничего не ответил, просто развернувшись и отправившись за новым арестантом. А я, махнув гоблину рукой, мол, следуй за мной, двинул к нашей машине.
Благо дело, в полугрузовой колеснице, доставшейся нам в наследство от бандитов, места хватало и для нас с орком, и для Пехова с Холмовым, и даже для гоблина-здоровяка, что был поперёк себя шире.
— Ну, привет, Бугор, — обратился я к зеленомордому революционеру. — Ты какого здесь делаешь? Я же Жмыха предупредил.
— Так вышло, дознатчик, — скорчил виноватую физиономию гоблин. — Проваландался да замешкался малёхо. А бегун из меня тот ещё. Вот и повязали легавые.
— Но-но! — недовольно нахмурился Пехов и ткнул локтем в бок сидящего рядом Бугра. — Выбирайте выражения, голубчик.
— Сам ты голубчик, — огрызнулся гоблин. Впрочем, как мне показалось, вполне беззлобно. — Мы куда едем-то?
— Мы, — я кивнул на своих попутчиков, — едем на расследование. А ты пока просто подальше от управления. Высадим тебя через пару-тройку кварталов, и будь здоров.
— Это дело, — одобрительно кивнул Бугор. — За то должок на мне будет числиться. Хоть и легавый ты, но с понятиями. Жмых чётко тебя срисовал.
— У тебя есть возможность отработать этот должок, — в голову пришла неплохая мыслишка. — Жмых твой говорил, что вас эльф Клариус с ограблением барона Трёхгорнова подставил.
— Угу, было такое.
— Так вот самого Клариуса мы с Митиано, — указал я на крутящего баранку орка, — на тот свет уже отправили. Но был у него дружок, с которым мне сильно хотелось бы повидаться.
— Думаю, — усмехнулся Бугор, — нет смысла спрашивать, зачем он тебе.
Я протянул гоблину нарисованный портрет ушастого мерзавца и пояснил:
— Этот сучёнок подстрелил комиссара Бронева, тело которого вам потом и подкинул. Думаю, вам с приятелями тоже будет интересно, зачем эльфам так вас подставлять.
— Понял тебя, дознатчик, — гоблин свернул листок с портретом вчетверо и сунул за пазуху. — Обскажу всё Жмыху. А пока скажи своему водиле, чтоб тут остановил. Дальше я сам.
Едва орк притормозил, Бугор неожиданно резво соскочил с подножки колесницы, которую даже закачало на пружинных рессорах при расставании с пассажиром столь внушительного веса. Я подобного эффекта не наблюдал, даже когда орк из машины выходил. Хотя, может, просто не замечал, потому как обычно первым покидал борт авто. Орк же, похоже, влюбившись в эту колымагу, всегда покидал её последней, словно нехотя расставаясь с водительским сиденьем.
— Ну, бывайте, легавые, — Бугор хитро подмигнул Пехову и энергично рванул к ближайшей подворотне.
— Вот мерзавец, — возмутился Пехов и с укором посмотрел на меня: — И для чего вы только с подобными типами якшаетесь. Ещё и выручаете, служебным положением пользуясь.
— Ну так на то оно и положение, чтобы им пользоваться, — вздохнул я. — А иметь его и не пользоваться — только зря место занимать. По крайней мере, я пока другого способа найти убийцу Бронева не вижу. Копаться в этом деле официально мне не дают. Так что пока только так.
Благо дело, в полугрузовой колеснице, доставшейся нам в наследство от бандитов, места хватало и для нас с орком, и для Пехова с Холмовым, и даже для гоблина-здоровяка, что был поперёк себя шире.
— Ну, привет, Бугор, — обратился я к зеленомордому революционеру. — Ты какого здесь делаешь? Я же Жмыха предупредил.
— Так вышло, дознатчик, — скорчил виноватую физиономию гоблин. — Проваландался да замешкался малёхо. А бегун из меня тот ещё. Вот и повязали легавые.
— Но-но! — недовольно нахмурился Пехов и ткнул локтем в бок сидящего рядом Бугра. — Выбирайте выражения, голубчик.
— Сам ты голубчик, — огрызнулся гоблин. Впрочем, как мне показалось, вполне беззлобно. — Мы куда едем-то?
— Мы, — я кивнул на своих попутчиков, — едем на расследование. А ты пока просто подальше от управления. Высадим тебя через пару-тройку кварталов, и будь здоров.
— Это дело, — одобрительно кивнул Бугор. — За то должок на мне будет числиться. Хоть и легавый ты, но с понятиями. Жмых чётко тебя срисовал.
— У тебя есть возможность отработать этот должок, — в голову пришла неплохая мыслишка. — Жмых твой говорил, что вас эльф Клариус с ограблением барона Трёхгорнова подставил.
— Угу, было такое.
— Так вот самого Клариуса мы с Митиано, — указал я на крутящего баранку орка, — на тот свет уже отправили. Но был у него дружок, с которым мне сильно хотелось бы повидаться.
— Думаю, — усмехнулся Бугор, — нет смысла спрашивать, зачем он тебе.
Я протянул гоблину нарисованный портрет ушастого мерзавца и пояснил:
— Этот сучёнок подстрелил комиссара Бронева, тело которого вам потом и подкинул. Думаю, вам с приятелями тоже будет интересно, зачем эльфам так вас подставлять.
— Понял тебя, дознатчик, — гоблин свернул листок с портретом вчетверо и сунул за пазуху. — Обскажу всё Жмыху. А пока скажи своему водиле, чтоб тут остановил. Дальше я сам.
Едва орк притормозил, Бугор неожиданно резво соскочил с подножки колесницы, которую даже закачало на пружинных рессорах при расставании с пассажиром столь внушительного веса. Я подобного эффекта не наблюдал, даже когда орк из машины выходил. Хотя, может, просто не замечал, потому как обычно первым покидал борт авто. Орк же, похоже, влюбившись в эту колымагу, всегда покидал её последней, словно нехотя расставаясь с водительским сиденьем.
— Ну, бывайте, легавые, — Бугор хитро подмигнул Пехову и энергично рванул к ближайшей подворотне.
— Вот мерзавец, — возмутился Пехов и с укором посмотрел на меня: — И для чего вы только с подобными типами якшаетесь. Ещё и выручаете, служебным положением пользуясь.
— Ну так на то оно и положение, чтобы им пользоваться, — вздохнул я. — А иметь его и не пользоваться — только зря место занимать. По крайней мере, я пока другого способа найти убийцу Бронева не вижу. Копаться в этом деле официально мне не дают. Так что пока только так.
Последнее редактирование:
Оно самое)))
Похоже, такое оправдание не устроило Пехова и до конца поездки он больше не проронил ни слова. Так и ехал, надувшись, как мышь на крупу. Даже на подробный и обстоятельный рассказ Холмова об убийстве Миланы Лебедевой ротмистр реагировал молча, лишь удивлённо округляя глаза да гневно играя желваками.
Дом купца Лебедева находился на западной окраине города. Я помнил эти места. Проезжали мы здесь, когда комиссар Бронев вёз меня из станицы газагов в главный город герцогства Селябского.
Миновали несколько кварталов трёхэтажных многоподъездных зданий, оказывается, недавно построенных для будущих рабочих фабрики, возводимой неподалёку. Пока же эти дома превратили в общежитие для строителей плотины, до которой тут рукой было подать. Но мы до неё не добрались, остановились чуть раньше, въехав в посёлок, что называется, коттеджного типа.
Если особняки знати в центре города больше напоминали небольшие дворцы, то здесь домики были попроще и покомпактней. Вочем, от них всё равно веяло достатком и основательностью. А некоторые строения изобиловали столь вычурными украшательствами, словно их владельцы, соревнуясь между собой, бились за звание главного архитектурного выпендрёжника на районе.
Лебедев подобной ерундой не страдал, отстроив себе ничем не примечательный, но добротный двухэтажный кирпичный дом, спрятавшийся от глаз прохожих не за высоким дощатым забором, как у некоторых соседей, а за ухоженной рощицей садовых деревьев. Через кованую же невысокую ограду мог бы при желании перемахнуть даже ребёнок.
Калитка в воротах оказалась незапертой, и мы двинули к дому всей прибывшей делегацией. Холмов, первым поднявшийся на крыльцо, подёргал за шнурок звонка. Изнутри послышалось бренчание колокольцев, и через минуту перед нами нарисовался дородный детинушка, резко распахнувший тяжёлую входную дверь чуть ли не настежь. Инспектор еле успел увернуться, чтоб не получить по лбу.
— Чего надобно? — совсем не дружелюбно соизволил поинтересоваться молодой человек, странно стриженый «под горшок» и вряд ли, по моим прикидкам, являющийся прислугой. Не ходят тут лакеи в дорогих костюмах-тройках.
— Управление сыска, — инспектор холодно проигнорировал такое, мягко говоря, грубоватое приветствие. — Имеем желание пообщаться с Лебедевым Ильёй Саватеевичем на предмет его погибшей дочери.
— Занедужил отец, — и не подумав сменить тон на более вежливый, заявил хмурый молодчик. — После приходите.
— После может быть поздно, — вмешался я. — Преступник может сбежать из города. Как я понял, погибшая является вашей сестрой. Вы ведь не хотите оставить такое жестокое убийство безнаказанным.
— Да я... — парень зло насупился и сжал до побеления кулаки, весьма внушительного размера. У орка нашего не на много крупнее будут.
— Савушка, — раздался из глубину дома густой бас, — кого там принесло?
— Из сыска пожаловали, — обернулся на оклик парень. — С вами дозволенья побеседовать испрашивают.
— Ну так вели им сюда проходить. Чего на крыльце-то держишь, невежей меня выставляешь?
Савушка хотел что-то ответить, но передумал. Просто махнул нам рукой, разрешая войти.
— Экая у вас, господа, разнопёстрая компания, — Илья Саватеевич, завидев нас, попытался встать из-за большого овального стола, стоявшего в центре огромной обеденной залы. — Что-то ноги меня не сильно держат, — обиженно посетовал он и, отсалютовав нам зажатой в руке пустой рюмкой, плюхнулся обратно на стул. — Присоединяйтесь, господа. Разделите со мной печаль злую-горькую.
Лебедев широким жестом указал нам на свободные места рядом с собой.
Стоявший на столе большой хрустальный графин, явно наполненный алкоголем и изрядно уже опустошённый хозяином дома, однозначно указывал, к чему именно тот предлагал нам присоединиться.
— Гейка, тащи ещё рюмки господам сыскарям! — лишний раз подтверждая мою догадку, громко крикнул Илья Саватеевич и сердито пристукнул кулаком по столу: — Да поживее там, таракан беременный!
Этот крупный мужик атлетического телосложения и предпенсионного возраста производил на меня двоякое впечатление. С одной стороны, он, как обычный русский мужик, вполне предсказуемо заливал горе водкой, успев уже за короткий срок здорово наклюкаться. А с другой, всем своим видом напрочь рвал мои шаблоны. Я то ожидал увидеть пузатого мужика с окладистой бородой, в красной косоворотке, жилетке да в сафьяновых сапогах. Почему-то именно такой образ возникал у меня в воображении при словах «купец» и «скотопромышленник». А Лебедев больше напоминал зажиточного пожилого интеллигента, не пренебрегающего спортом и одевающегося в модных европейских салонах. Костюм как с иголочки, короткая стрижка, аккуратные бакенбарды, бородка острым клинышком. Только пенсне не хватало для полноты образа.
Но со зрением у Ильи Саватеевича было всё в порядке. А вот с норовом в подвыпитом состоянии, похоже, не очень. Засланный за рюмками Гейка, парнишка чуть помоложе лебедевского сынка, вскорости явился, неся требуемое и щеголяя свежеприобретённым фингалом, расплывшимся по физиономии вокруг левого глаза.
— Ну где тебя носит, свинячья отрыжка? — рыкнул купец недовольно и в общем-то совсем неоправданно, ибо слуга обернулся за считанные секунды.
Споро расставив рюмки на столе, Гейка поспешил убраться с глаз гневливого хозяина, заставив того самостоятельно угощать гостей.
Дом купца Лебедева находился на западной окраине города. Я помнил эти места. Проезжали мы здесь, когда комиссар Бронев вёз меня из станицы газагов в главный город герцогства Селябского.
Миновали несколько кварталов трёхэтажных многоподъездных зданий, оказывается, недавно построенных для будущих рабочих фабрики, возводимой неподалёку. Пока же эти дома превратили в общежитие для строителей плотины, до которой тут рукой было подать. Но мы до неё не добрались, остановились чуть раньше, въехав в посёлок, что называется, коттеджного типа.
Если особняки знати в центре города больше напоминали небольшие дворцы, то здесь домики были попроще и покомпактней. Вочем, от них всё равно веяло достатком и основательностью. А некоторые строения изобиловали столь вычурными украшательствами, словно их владельцы, соревнуясь между собой, бились за звание главного архитектурного выпендрёжника на районе.
Лебедев подобной ерундой не страдал, отстроив себе ничем не примечательный, но добротный двухэтажный кирпичный дом, спрятавшийся от глаз прохожих не за высоким дощатым забором, как у некоторых соседей, а за ухоженной рощицей садовых деревьев. Через кованую же невысокую ограду мог бы при желании перемахнуть даже ребёнок.
Калитка в воротах оказалась незапертой, и мы двинули к дому всей прибывшей делегацией. Холмов, первым поднявшийся на крыльцо, подёргал за шнурок звонка. Изнутри послышалось бренчание колокольцев, и через минуту перед нами нарисовался дородный детинушка, резко распахнувший тяжёлую входную дверь чуть ли не настежь. Инспектор еле успел увернуться, чтоб не получить по лбу.
— Чего надобно? — совсем не дружелюбно соизволил поинтересоваться молодой человек, странно стриженый «под горшок» и вряд ли, по моим прикидкам, являющийся прислугой. Не ходят тут лакеи в дорогих костюмах-тройках.
— Управление сыска, — инспектор холодно проигнорировал такое, мягко говоря, грубоватое приветствие. — Имеем желание пообщаться с Лебедевым Ильёй Саватеевичем на предмет его погибшей дочери.
— Занедужил отец, — и не подумав сменить тон на более вежливый, заявил хмурый молодчик. — После приходите.
— После может быть поздно, — вмешался я. — Преступник может сбежать из города. Как я понял, погибшая является вашей сестрой. Вы ведь не хотите оставить такое жестокое убийство безнаказанным.
— Да я... — парень зло насупился и сжал до побеления кулаки, весьма внушительного размера. У орка нашего не на много крупнее будут.
— Савушка, — раздался из глубину дома густой бас, — кого там принесло?
— Из сыска пожаловали, — обернулся на оклик парень. — С вами дозволенья побеседовать испрашивают.
— Ну так вели им сюда проходить. Чего на крыльце-то держишь, невежей меня выставляешь?
Савушка хотел что-то ответить, но передумал. Просто махнул нам рукой, разрешая войти.
— Экая у вас, господа, разнопёстрая компания, — Илья Саватеевич, завидев нас, попытался встать из-за большого овального стола, стоявшего в центре огромной обеденной залы. — Что-то ноги меня не сильно держат, — обиженно посетовал он и, отсалютовав нам зажатой в руке пустой рюмкой, плюхнулся обратно на стул. — Присоединяйтесь, господа. Разделите со мной печаль злую-горькую.
Лебедев широким жестом указал нам на свободные места рядом с собой.
Стоявший на столе большой хрустальный графин, явно наполненный алкоголем и изрядно уже опустошённый хозяином дома, однозначно указывал, к чему именно тот предлагал нам присоединиться.
— Гейка, тащи ещё рюмки господам сыскарям! — лишний раз подтверждая мою догадку, громко крикнул Илья Саватеевич и сердито пристукнул кулаком по столу: — Да поживее там, таракан беременный!
Этот крупный мужик атлетического телосложения и предпенсионного возраста производил на меня двоякое впечатление. С одной стороны, он, как обычный русский мужик, вполне предсказуемо заливал горе водкой, успев уже за короткий срок здорово наклюкаться. А с другой, всем своим видом напрочь рвал мои шаблоны. Я то ожидал увидеть пузатого мужика с окладистой бородой, в красной косоворотке, жилетке да в сафьяновых сапогах. Почему-то именно такой образ возникал у меня в воображении при словах «купец» и «скотопромышленник». А Лебедев больше напоминал зажиточного пожилого интеллигента, не пренебрегающего спортом и одевающегося в модных европейских салонах. Костюм как с иголочки, короткая стрижка, аккуратные бакенбарды, бородка острым клинышком. Только пенсне не хватало для полноты образа.
Но со зрением у Ильи Саватеевича было всё в порядке. А вот с норовом в подвыпитом состоянии, похоже, не очень. Засланный за рюмками Гейка, парнишка чуть помоложе лебедевского сынка, вскорости явился, неся требуемое и щеголяя свежеприобретённым фингалом, расплывшимся по физиономии вокруг левого глаза.
— Ну где тебя носит, свинячья отрыжка? — рыкнул купец недовольно и в общем-то совсем неоправданно, ибо слуга обернулся за считанные секунды.
Споро расставив рюмки на столе, Гейка поспешил убраться с глаз гневливого хозяина, заставив того самостоятельно угощать гостей.
каждый горюет по-своему)) особенно спьяну, ага.
много не обещаю, но вот эту главу решил малость удлинить:Я думаю, мы скоро узнаем.
Правда, Ос?
Ну, надеюсь, что скоро.
Пить в такую рань? Да ещё водку! Я не смог сдержать недовольной гримасы. Слава богу, Илья Савватеевич даже и не заметил её. В отличие от сынка не в меру глазастого. Саввушка, явно названный так в честь своего деда, вперил в меня такой злобный взгляд, что я чуть было не потянулся к пистолету, лежащему в кармане сюртука.
Гадство! Теперь, если я сейчас просто замахну рюмашку, этот передоросль будет думать, что я испугался его пламенного взора. А не выпить с хозяином я не мог. Не та теперь ситуация, когда можно вот так запросто отказаться. Нам с Лебедевым побеседовать нужно, а любое слово поперёк будет принято пьяным купцом в штыки. Упрётся рогом, и чёрта лысого мы от него хоть что-то узнаем. А то и вовсе драться полезет с сынком на пару. Ишь, как бычит, сучонок.
Пришлось изображать на лице максимально презрительную ухмылку, чтобы с вальяжной снисходительностью одарить ею наглого купеческого отпрыска. И лишь потом обращаться к хозяину дома:
— Илья Савватеевич, мы, конечно, при исполнении, но из уважении к вам и из сочувствия вашему горю не посмеем отказаться. Однако только по одной рюмочке.
— Договорились, — кивнул Лебедев, наполняя все ёмкости с небрежным переливом. — Но до дна. За мою Миланушку. Прошу, господа.
— Весьма и зело соболезнуем, — инспектор Холмов первым поднял предложенную рюмку. — Земля пухом вашей красавице.
Выпили, как здесь тоже принято, не чокаясь. С минуту помолчали, после чего наконец-то все, чин по чину, представились хозяину. Да тот нас особо не слушал, погружённый в собственные мысли и переживания. С которыми, впрочем, не преминул с нами поделиться.
Следующие минут десять мы слушали решившего разоткровенничаться Илью Саватеевича о том, как он любил свою кровиночку, как души в ней не чаял, холил и лелеял, и ничегошеньки для неё не жалел. Даже согласился с просьбой Миланушки и определил её здесь в городе на учёбу в коронный институт благородных девиц, точнее, в мещанское училище при том престижном заведении. Хотя он, дескать, и не видел нужды в запудривании девичьих мозгов учёными премудростями, ибо для того, чтобы детей нарожать, много ума не надо. Хотя после учёбы в институте-то, как ни крути, куда проще найти выгодную партию для замужества. Возможно даже, встретить жениха из благородных, породниться со знатью. Да только теперь уже и не бывать тому из-за подлеца какого-то, руку на душу невинную поднявшего. Вот сидела бы с матерью в уезде, так ничего подобного и не случилось бы.
— Вот тут вы неправы, Илья Савватеевич, — Холмов наконец-то улучил момент и решился перебить душевные излияния купца. — Убийца тот, что слывёт по миру «крутоярским зверем», до того и по уездам успел дел натворить, безнаказанно злодейства чиня. И до сей поры остаётся неуловимым, хотя пора бы уже взыскать за мерзкие деяния его. Но теперь вот, благодаря господину дознатчику, — инспектор указал на меня, — знаем мы, как выглядит мерзкий убивец. Да ещё имеем портрет его сообщницы. Вот, не изволите ли взглянуть? Не видали ли таковой барышни среди знакомых дочери вашей?
— Никого я и не видал, — удручённо мотнул головой Лебедев. — Я ж весь в трудах извечно, весь в суете торговой. Знаю только, что от большого ума да энергии неуёмной связалась моя глупёха с другими малахольными, что удумали нести просвещение и свободу угнетённой голытьбе. Хотя кто ж их угнетает? Хочешь сытым быть, иди работай, а не жалуйся. Саввушка, — поискал купец глазами сына, — как там это их общество скаженное прозывается?
— Всенародная воля, отец.
Вот это да! Если эта организация похожа на наших народовольцев, дело дрянь.
— Точно, так она и называла это товарищество своё. Да только не довелось мне из них видеть никого. Саввушка, может, ты сподобился? Глянь лучше ты, — Лебедев налил себе водки, выпил и зажмурился, понуро склонившись, после чего, вздохнув и мотнув головой, поднял хмельной взгляд на меня: — А ты, стало быть, и есть тот иномирец пришлый? Вот скажи мне, иномирец, неужто и в твоих краях такое непотребство творится? Неужто возможно, чтоб ещё где-то такая несправедливость в мире была?
Он размазал кулаком ползущую по щеке слезу.
— Боюсь вас огорчить, но ещё и похлеще бывало. Да и сейчас бывает.
— Эту не знаю, а вот этого видал пару раз, — Саввушка отодвинул портрет Поли и указал на самый верхний из стопки других рисунков. Тех, что Холмов случайно выложил из своей папки на стол.
— Ну-ка, ну-ка, — оживился инспектор, спешно раскладывая листки, — может, ещё кто вам знаком?
— Вот этот вроде, — указал парень ещё на одного фигуранта по делу о ночном нападении на арсенал. — Других не знаю, не видал.
— Где, когда и при каких обстоятельствах вы общались с этими господами? — Холмов просто светился азартом и разве что откровенно руки не потирал. И впрямь, он сейчас походил на легавую, взявшую след.
— Да не общался я с ними, — немного отстраняясь от настырного инспектора, замотал головой парень.
Но от Холмова так просто было не отделаться. Он насел на Саввушку с расспросами и за несколько минут выжал того досуха, выведав всё, что только представлялось возможным.
Гадство! Теперь, если я сейчас просто замахну рюмашку, этот передоросль будет думать, что я испугался его пламенного взора. А не выпить с хозяином я не мог. Не та теперь ситуация, когда можно вот так запросто отказаться. Нам с Лебедевым побеседовать нужно, а любое слово поперёк будет принято пьяным купцом в штыки. Упрётся рогом, и чёрта лысого мы от него хоть что-то узнаем. А то и вовсе драться полезет с сынком на пару. Ишь, как бычит, сучонок.
Пришлось изображать на лице максимально презрительную ухмылку, чтобы с вальяжной снисходительностью одарить ею наглого купеческого отпрыска. И лишь потом обращаться к хозяину дома:
— Илья Савватеевич, мы, конечно, при исполнении, но из уважении к вам и из сочувствия вашему горю не посмеем отказаться. Однако только по одной рюмочке.
— Договорились, — кивнул Лебедев, наполняя все ёмкости с небрежным переливом. — Но до дна. За мою Миланушку. Прошу, господа.
— Весьма и зело соболезнуем, — инспектор Холмов первым поднял предложенную рюмку. — Земля пухом вашей красавице.
Выпили, как здесь тоже принято, не чокаясь. С минуту помолчали, после чего наконец-то все, чин по чину, представились хозяину. Да тот нас особо не слушал, погружённый в собственные мысли и переживания. С которыми, впрочем, не преминул с нами поделиться.
Следующие минут десять мы слушали решившего разоткровенничаться Илью Саватеевича о том, как он любил свою кровиночку, как души в ней не чаял, холил и лелеял, и ничегошеньки для неё не жалел. Даже согласился с просьбой Миланушки и определил её здесь в городе на учёбу в коронный институт благородных девиц, точнее, в мещанское училище при том престижном заведении. Хотя он, дескать, и не видел нужды в запудривании девичьих мозгов учёными премудростями, ибо для того, чтобы детей нарожать, много ума не надо. Хотя после учёбы в институте-то, как ни крути, куда проще найти выгодную партию для замужества. Возможно даже, встретить жениха из благородных, породниться со знатью. Да только теперь уже и не бывать тому из-за подлеца какого-то, руку на душу невинную поднявшего. Вот сидела бы с матерью в уезде, так ничего подобного и не случилось бы.
— Вот тут вы неправы, Илья Савватеевич, — Холмов наконец-то улучил момент и решился перебить душевные излияния купца. — Убийца тот, что слывёт по миру «крутоярским зверем», до того и по уездам успел дел натворить, безнаказанно злодейства чиня. И до сей поры остаётся неуловимым, хотя пора бы уже взыскать за мерзкие деяния его. Но теперь вот, благодаря господину дознатчику, — инспектор указал на меня, — знаем мы, как выглядит мерзкий убивец. Да ещё имеем портрет его сообщницы. Вот, не изволите ли взглянуть? Не видали ли таковой барышни среди знакомых дочери вашей?
— Никого я и не видал, — удручённо мотнул головой Лебедев. — Я ж весь в трудах извечно, весь в суете торговой. Знаю только, что от большого ума да энергии неуёмной связалась моя глупёха с другими малахольными, что удумали нести просвещение и свободу угнетённой голытьбе. Хотя кто ж их угнетает? Хочешь сытым быть, иди работай, а не жалуйся. Саввушка, — поискал купец глазами сына, — как там это их общество скаженное прозывается?
— Всенародная воля, отец.
Вот это да! Если эта организация похожа на наших народовольцев, дело дрянь.
— Точно, так она и называла это товарищество своё. Да только не довелось мне из них видеть никого. Саввушка, может, ты сподобился? Глянь лучше ты, — Лебедев налил себе водки, выпил и зажмурился, понуро склонившись, после чего, вздохнув и мотнув головой, поднял хмельной взгляд на меня: — А ты, стало быть, и есть тот иномирец пришлый? Вот скажи мне, иномирец, неужто и в твоих краях такое непотребство творится? Неужто возможно, чтоб ещё где-то такая несправедливость в мире была?
Он размазал кулаком ползущую по щеке слезу.
— Боюсь вас огорчить, но ещё и похлеще бывало. Да и сейчас бывает.
— Эту не знаю, а вот этого видал пару раз, — Саввушка отодвинул портрет Поли и указал на самый верхний из стопки других рисунков. Тех, что Холмов случайно выложил из своей папки на стол.
— Ну-ка, ну-ка, — оживился инспектор, спешно раскладывая листки, — может, ещё кто вам знаком?
— Вот этот вроде, — указал парень ещё на одного фигуранта по делу о ночном нападении на арсенал. — Других не знаю, не видал.
— Где, когда и при каких обстоятельствах вы общались с этими господами? — Холмов просто светился азартом и разве что откровенно руки не потирал. И впрямь, он сейчас походил на легавую, взявшую след.
— Да не общался я с ними, — немного отстраняясь от настырного инспектора, замотал головой парень.
Но от Холмова так просто было не отделаться. Он насел на Саввушку с расспросами и за несколько минут выжал того досуха, выведав всё, что только представлялось возможным.
Шелест
Шелест
Неспящий над продой.
- Регистрация
- 8 Авг 2016
- Сообщения
- 3.396
- Оценок
- 4.061
- Баллы
- 1.561
- Возраст
- 51
Но-но!
Ишь чего удумал!
И так главы микроскопические, так он их еще и укоротить пытается!
И это без учета того, что в Сиськаре сисек уж сто лет не видывали!
А про ДваСтола, даже слухи уже не ходят!!!
Не, предыдущая глава даже на 1к больше стандарта. Так что можно с этого и следующую главу начать. Просто думаю, какое окончание главы лучше. Мне кажется, что последний кусок даёт некоторый ,,вай, вот так поворот,,