Не хочу пока создавать отдельную тему, выложу тут сырую наработку на расстерзание.
Слегка разлепив один глаз, блаженно улыбнулся: за задернутым шторами окном чирикали синицы, радующиеся зимнему солнышку. Повалявшись всласть, заодно решая, чем заняться в выходной, внезапно облился холодным потом от пришедшего озарения – с каких это пор после четверга воскресенье настает? Куда пятница с субботой подевались? – похмелья нет, а значит сегодня точно не суббота.
Судорожно метнувшись к мобильнику, и ежась от воздуха в комнате, на удивление холодного, уставился на темный экран, размышляя что солнышко за окном, в феврале, значит – опоздание или прогул? Ну да – читал книгу, пока заряда пять процентов не осталось, но ведь на зарядку поставил?
Часы на стене тикали, но света не было, и батареи холодные – энергетический коллапс, что ли? Бурча под нос проклятия всему жилищно-коммунальному хозяйству, умывался и чистил зубы, поливая воду из кружки, куда периодически наливал бутилированной воды. Брился, вытащив в комнату таз, и водрузив его на стул перед зеркалом, при этом измазав бутыль и кружку пеной Неудавшаяся попытка закипятить чайник на газовой плите, к собственному удивлению, вызвала радость от того, что есть железная отмазка для шефа.
Заглянул в холодильник, и на завтрак выбрал скоропортящиеся – съел творог со сметаной, посыпанные сахаром, и запил молоком. Повод не повод, а уже десять, так что быстро натянув штаны, рубашку, носки и ботинки, с шапкой и курткой в руках вышел за дверь, и заколотил в соседскую дверь кулаком.
Федя! Федя! – открывай – дело есть! – сопровождая удары, взывал я.
За дверью раздалось шевеление, как будто кто то вяло переругивается, потом шарканье тапок, и в приоткрытой щелке показался заспанный глаз Федора. С усилием сфокусировав на мне взгляд, он начал витиевато оправдываться, что дескать – «извини Василий, вчера слегка пошумели», но был мной оборван требованием – «дай мобильник позвонить – мой сдох чего то».
Федор молча потопал за мобильным, вероятно, из чувства благодарности за то, что вчера они с супругой до трех часов ночи выясняли отношения у меня за стенкой, а я наряд вызвать поленился. Телефон то он принес, только сеть не ловилась вовсе, и вернув его Федору после того, как поднятие над головой не прибавило палочек уровня, поскакал вниз, на ходу надевая куртку застегиваясь.
Перед выходом из подъезда надел шапку, и через арку вышел к автобусной остановке, на которой с ноги на ногу переминались будущие пассажиры – морозец был невелик, и лишь слегка щипал за нос. Автобуса ждал гораздо дольше обычного, но дождавшись, смог проехать лишь две остановки, когда автобус заглох, и пришлось водителю открывать дверь вручную.
Пробурчав себе под нос – «и мой тоже сдох», водитель полез в двигатель. Преодолев остаток пути пешком, с удивлением и настороженностью наблюдал за заглохшими машинами, вокруг которых ходили водители, задумчиво чеша в затылках. Некоторые подходили к ним, и по моим наблюдениям, чешущих затылок становилось все больше, а некоторые ускоряли шаг, спеша скорее добраться до места назначения.
Кроме этого, привлекали внимание люди, ни на что не обращающая внимания, по одиночке и группами, целеустремленно идущие в одном направлении. Внимание привлекала одежда, смотревшаяся уместно разве что в глухой деревне – у подавляющего большинства валенки, ватные штаны, телогрейки, шапки-ушанки, шинели, тулупы, на женщинах платки, и у всех мешки – льняные по видимому. Кроме того, выделялись они и взглядом – не растерянным, как у всех, а грустным, которым они смотрели по сторонам, как бы прощаясь.
Василий вспомнил, что таких людей он видел изредка в течении всей зимы, и с таким же взглядом, когда они, садясь в машины, куда то направлялись, но кого удивляют рыбаки, хоть и направляющиеся на рыбалку целыми семьями? Теперь же их глаза говорили, что им известно что то такое, о чем остальные даже не подозревают, и решившись, подошел к семье, состоящей из отца, матери и ребенка лет восьми.
«Здравствуйте», - сказал Василий, обращаясь к мужчине, как главе семьи, - «куда вы направляетесь, и не поделитесь, что происходит то?».
Мужчина, пожав плечами, ответил, - «Мы в деревню перебираемся, а что случилось? - случился кирдык», и пошел дальше, ведя родню за руки.
«А то я сам не знаю, что кирдык» - думал Василий, подходя к офису.
У входа в здание нос к носу столкнулся с Шефом, который сразу начал с вопроса – «Петров, ты где шлялся?», и прервав на полуслове рассыпающего извинения и объяснения Василия, добавил «света нет, воды нет, ни телефоны, ни компьютеры, ни туалет не работают, и никто не в курсе, почему, так что пока все не наладят, всех пришлось по домам распустить».
Уйдя от офиса, Василий обернулся, и увидел, как Шеф около лексуса задумчиво чешет затылок…
Василий шел домой, и не узнавал родной город – пропал шум машин, кондиционеров, звуки музыки и телевизоров из окон,- все то, что создает гул города. Остался скрип обуви редких прохожих, и недовольный гул голосов возле закрытых, несмотря на обеденное время, кафе и продуктовых магазинов.
Судя по хмурым лицам некоторых стоящих, с явными признаками похмельного синдрома на лице, а так же отсутствия связи, при не функционирующих камерах видеонаблюдения и сигнализации, терпения у них на долго может не хватить, если только не появится полицейский патруль. Если же до ночи не будет подано электричество, то разграбление магазинов станет свершившимся фактом.
Идти домой и голодным смотреть в потолок было не интересно – были конечно крупы, соль, сахар, в холодильнике картошка, квашенная капуста, малосольные огурцы, сыр, яйца, и мясо, мороженные овощи в морозилке и пол шестилитровой бутылки питьевой воды, но как без плиты что то приготовить, было абсолютно неясно. Можно конечно костер на балконе развести, но соседи будут крайне против, во всяком случае пока что.
Держа в пределах видимости толпу, но не подходя близко, Василий перебирал в голове знакомых, у которых были газовые баллоны дома, но таковых поблизости не вспоминалось – у всех централизованное газоснабжение. Стоять и смотреть за толпой, все больше наполняющейся мамашами с колясками и пожилыми женщинами, понял, что несмотря на усиление звуков, при таких свидетелях маргиналы в магазин не полезут, боясь быть запомненными подслеповатыми, но на удивление наблюдательными старушками.
В подтверждении моих слов, хмурые мужики и компашки молодежи стали разбредаться, группами и поодиночке – некоторые, видимо, с целью подготовится к ночи, а другие может и для того, чтобы заглянуть в холодильники мамаш и старушек, пока те заняты рождением и обсуждением сплетен.
- обложка обошлась в 10 тыр., так как делалась для печатного издания, что не понадобилось. Думаю что в две мог уложится, ну да говорю - первый опыт.
Лицедеи неповторимы!
