Дем Михайлов
- Регистрация
- 8 Авг 2013
- Сообщения
- 21.043
- Оценок
- 58.840
- Баллы
- 5.502
- Возраст
- 45
Глава двенадцатая.
Столь необходимую передышку от каторжного труда я получил еще до приезда Николая – меня изволил посетить Терентий, криптоинвестор, бизнесмен и стиляга по жизни. Но сделал он это уже не столь пафосно и ярко, как в прошлый раз и, судя по всему, виной тому было терзающее его похмелье. Заехав на своем огромном квадроцикле на площадку, он остановился рядом с внедорожником, заглушил двигатель и еще некоторое время сидел неподвижно. Поняв, что парня надо как-то выручать, я пришел на помощь. С радостью бросив тридцатикилограммовый бетонный блок там, докуда его дотащил – а он был уже десятый по счету – я поспешил к гостю, пытаясь скрыть улыбку на потном усталом лице. Как же ты вовремя, друг Терентий! И как же тебе нехорошо, судя по враз постаревшему белому с синевой лицу.От чая и кофе гость отказался, но через силу выдул алюминиевую кружку теплой воды. После пары вопросов я убедился, что Терентию действительно хреново и он переживает необыкновенной силы похмельный синдром. Наведавшийся за брусом бригадир все слышал и во время второй ходки не выдержал, подошел и прямо посоветовал срочно опохмелиться, пока, по его словам, хуже не стало. Солнце печет, парня трясет, дальше будет хуже и посему самое время испить пару бутылок крепкого холодного пивка, находясь при этом не на солнцепеке, а в тени. Мне дважды повторять не пришлось, и я пошел к бытовке, а вот Терентий еще чуток поупирался, сидя на досках и невнятно бубня что-то про неприятие спиртного по утрам и что вот-вот отравившие кровь токсины покинут его бренное тело, после чего ему полегчает. Ну да… полегчает…
Пива в холодильнике – как и самого холодильника – я пока не имел, поэтому вскрыл бутылку теплого пива, вылил в освободившуюся кружку и, недолго думая, добавил щедрую горсть ледяных кубиков из морозилки. Вообще я их для висковых яблочных коктейлей использую, но раз человеку так плохо, то грех не помочь. И аспирина ему предложу еще…
Когда я вернулся, Терентий уже сидел в теньке, на голове лежала мокрая тряпка, по оплывшему нездоровому лицу стекали ручейки воды, его потряхивало от громкой икоты, лежащие на коленях руки мелко тряслись, но он продолжал вяло доказывать заостряющему топором деревянный колышек бригадиру про необходимость воздержания от столь популярного в нашей среде «опохмеления». Подняв на меня стеклянные глаза, он попытался улыбнуться, но у него вышла уродливая усмешка, от которой меня мороз по спине когтями деранул – очень уж эта кривенькая улыбка напоминала те, что были на лицах «бешеных». Отдав ему кружку, я велел пить и Терентий, на этот раз уже не став спорить, прильнул к живительной влаге и не отрывался, пока все не выпил. Забрав тару, я вскоре вернулся с новой дозой, после чего уселся рядом и, давая парню хоть немного прийти в себя, пустился в разговоры с бригадиром, обсуждая ход работ и пытаясь выяснить примерные сроки. Бригадир вертелся как матерый уж на сковородке, сумев уйти от прямых ответов на все мои вопросы, чаще всего отвечая стандартным «Работаем потихоньку», а потом и вовсе встал, прихватил колышки и вернулся к работе. Зато ожил наконец-то криптоинвестор, перестав выглядеть живым мертвецом – кстати, ему, если судить по внешности и брать за основу киношные клише, роль «зомби» подходила куда больше, чем бодрым злобным тварям, крушащим головы невинным людям.
В ходе неторопливого разговора, во время коего Терентий оживал на глазах, выяснилось, что вчера он совершил огромную глупость, решив показать Николаю как умеет пить и не пьянеть. Первое вышло неплохо и выпил он много, а вот не опьянеть не получилось и последнее из запомнившегося, как его укладывают спать на задних креслах салона автомашины. Там он и проснулся ближе к полудню и разбудили его ужасная головная боль и немилосердная сухость во рту. И вот сейчас, придя в себя после холодного пива, он снова заулыбался и с гордостью поведал, что вчера они успели многое обговорить и о многом договориться. С сегодняшнего дня лес на участке будут сносить! Прощай березовая красота… конечно, вырубать будут не все, немалую часть по периметру он оставит, а вот центр высвободят от деревьев, все выкорчуют, перепашут, а разбросанные повсюду строительные материалы соберут на будущей парковочной площадке на шесть мест – он все же планирует собирать у себя многочисленных гостей. Будет и дополнительный шикарный гостевой домик с необычным внешним видом, что приснился ему во время алкогольного забытья и чем-то похожий на опаленный мухомор…
И понеслось… Окончательно очухавшийся парень, жестикулируя снова почти опустевшей кружкой, почти час описывал мне свои планы, большую часть коих я уже слышал – поэтому дежурно восхищаться ими из вежливости в этот раз было труднее, но я справился, предпочитая сидеть и слушать, а не таскать тяжеленные бетонные блоки в тишине. Наконец выговорившись, Терентий отдал мне посуду, снял со лба подсохшую тряпочку, благодарно пожал сжал мне руку липкой ладонью и пошел к квадроциклу. Я пошел проводить и вот там он, уже усевшись на своего монстра, вдруг заглянул мне в глаза и тихо сказал:
- Знаешь опять этот кошмар снился… и на этот раз было в два раза страшнее. Может из-за передоза алкоголя и тяжелой еды? Надо мне в ЗОЖ возвращаться…
Я недоуменно моргнул:
- Опять? Какой кошмар?
- Да я не говорил. Как-то неудобно было, ведь мы только познакомились. Я уже неделю почти каждую ночь вижу один и тот же кошмар… Тебе кошмары снятся?
Я невольно улыбнулся:
- Ну… бывало в детстве. Особенно если ужастик на ночь посмотреть или в игру страшную погамать. Но последние лет десять такого не припомню.
- Везет же! Хотя до последней недели я кошмарами тоже не страдал. А тут прямо почти каждую ночь снится и ведь один и тот же…
- Сочувствую. Хотя тут такое вокруг происходит, что…
Не дав мне договорить, Терентий придвинулся ближе и, дыхнув пивом и перегаром, спросил:
- У тебя есть утяжеленное одеяло?
- Э-м… нет. И никогда не было. Но видел рекламу по телеку. А что?
- А у меня есть. Они классные. Я вообще сам себе диагноз легкого аутизма и СДВГ поставил, потом подтвердил его у хороших платных специалистов…
- За деньги что хочешь подтвердишь – хмыкнул я и тут же укорил себя за излишнюю язвительность – Извини. Просто я не особо верю в…
Он меня даже и не услышал:
- Спал я всегда плохо, не высыпался. И после постановки диагноза мне посоветовали купить хорошее утяжеленное одеяло и спать только под ним. Я от умных советов не отмахиваюсь. Купил. Они смешно устроены эти одеяла – там куча кармашков и в каждом из них по горсточке песка – он и создает общую тяжесть. Накроешься и тебя прямо придавливает к простыням. Там еще советы были – полная темнота и тишина в спальне, правильная прохладная температура, никаких включенных гаджетов в помещении… Но одеяло – лучший совет. Я под ним впервые за долгие годы выспался нормально и сразу влюбился. После этого вожу с собой всегда пакет с утяжеленным одеялом, если предстоит ночевка не дома.
- Я что-то начать терять суть…
- И неделю назад мне начался сниться этот чертов кошмар! Один и тот же чтоб его! Он даже начинается одинаково: я в кровати под любимым одеялом, засыпаю, мне очень хорошо, я прямо чувствую, что мне приснится классный цветной сон. Почти заснул, но тут ощущаю онемение в левой руке – оторвав руки от руля, он показал, где именно появляется это чувство, ткнув пальцем в предплечье левой – я пытаюсь чуток сместить руку, она слушается, но с места не двигается, потому что на нее давит утяжеленное одеяло. И тут я ощущаю, насколько оно стало тяжелым, прямо давит мягкой бетонной плитой на все мое тело и с каждой секундой становится все тяжелее и неподъемнее. У меня уже легкая паника, я пытаюсь перевернуться, но одеяло давит мертвым грузом и… начинает уходить вниз, таща меня с собой…
Поежившись, я, ощущая холод и это под палящим майским солнцем, шепотом поинтересовался:
- Куда тащить?
- Куда-то вглубь проваливающей постели вроде бы. Знаешь как в зыбучий песок… и я даже слышу его шуршание – песка в кармашках одеяла! Песок шуршит, я не могу издать ни звука, меня, придавленного, утягивает все глубже и глубже, а у меня уже и пальцем двинуть не получается. В этот момент кошмара я всегда почему-то смотрю в сторону и вдруг замечаю стоящего у кровати человека. Вижу сначала только чуть подсвеченные очертания и ничего больше. Но потом, когда меня почти утянуло в трясину постели, я почему-то начинаю видеть четче и понимаю, что у кровати стою я сам – это я, но не я! С виду копия, и глаза вроде мои, но какие-то чужие, холодные и вот такая ухмылка на лице – Терентий повел губами, и я опять вздрогнул, вновь увидев на его лице кривую усмешку «тварей» - И тут шуршащее сыплющимся песком одеяло резко утягивает меня в черноту и… я просыпаюсь с диким криком. И вот так почти каждую ночь…
Вздохнув, Терентий вытер предплечьем лоб, виновато улыбнулся мне и завел двигатель.
- Ты извини, что нагрузил личным. Просто надо было выговориться, а мой личный психотерапевт уже две недели как на Пхукете и уже неделю как не выходит на связь. Да ее нигде нет – ни в соцсетях, ни в мессенджерах. Видимо курит пахучее, танцует знойное и открывает чакры. А я тут справляюсь самостоятельно и решил выговориться… ты извини.
- Да нормально. Кошмары они такие – любого напугают – вздохнул я и, помедлив, осторожно спросив – А как вообще себя чувствуешь?
- В смысле? По мне не видно? – у него почти получилось улыбнуться также солнечно как в первую нашу встречу.
- Да я не про сегодня, а вообще. Общее самочувствие как? Никаких травм или болезней не было?
- Никаких! – уверенно ответил он – Здоров как бык, креатив кипит, мозг выдает идею за идеей – не успеваю записывать. Будущее вижу в ярком свете, сердце стучит ровно – но только не сегодня, конечно. Сам понимаешь…
- Понимаю – кивнул я – Ты это – заезжай если что, дружище.
- Ну почти как в старом добром мультике, да? – засмеявшись, он уже крепче сжал мне руку на прощание – Заеду обязательно! Мы ведь теперь добрые соседи.
- Буду рад.
- Вообще планировал этим вечерком заскочить – если не умотаю в столицу. Посидим, выпьем квасу холодного, комаров покормим. Ты как?
- Заезжай, конечно – кивнул я – Вечером я точно тут. Всегда жду в гости, так что можешь и пораньше заезжать, если нет других планов – посидишь в кресле пока мы тут дела доделываем. Потом могу стейки говяжьи забахать на сковородке - не знаю, как получится, но будет вполне съедобно.
- Супер! Тогда вечером буду! Побед нам в свершениях и свершений в мечтах! Будущее будет ясным и плевать на кошмары! – рыкнув двигателем, квадроцикл выкатился на подъездную дорогу задом, Терентий помахал мне рукой и бодро рванул к дороге.
Проводив его взглядом, я опустил глаза и с тяжелым вздохом взглянул на оставшиеся три тридцатикилограммовых бетонных блока. Из этих блоков мы сегодня сложим ступени широкого крыльца для пристройки. Чем дольше я занимаюсь физическим трудом, тем сильнее уважаю простых работяг…
Неся режущий острыми гранями ладони блок к бытовке, я еще слышал звук двигателя удаляющегося квадроцикла Терентия и улыбался, предвкушая интересный вечер после долгого напряженного дня. Пообщаемся, пожарим мяса и на этот раз я не буду чувствовать себя виноватым – трудиться и трудиться я планировал без остановки до глубокой ночи. Право на честный отдых надо заслужить…
**
Николай смог доехать до меня только ближе к четырем часам дня. Приехал на Ниве в компании еще двух седоватых мужичков в потрепанной рабочей одежде. Мы успели поздороваться, и я чуть озвучил свои планы насчет будущего дома, когда ко мне пожаловал еще один гость – Терентий вернулся. Но на этот раз он был уже совсем не тем солнечным улыбчивым парнем, криптоинвестором, бизнесменом и стилягой по жизни…Приезд Николая и незнакомых мне мужиков стал поводом прервать работу всем без исключения и в результате мы стянулись к стоящим на площадке машинам. В нескольких шагах горел обложенный кирпичами костерок, усердно сжигая остатки досок и в какой уж раз кипятя воду в чайнике. Смешно, но мне настолько нравился крепкий «костровой» чай из максимально дешевой заварки работяг, что я всего разок предложил воспользоваться электрочайником, а после их отказа больше не настаивал, вовсю пользуясь чужими столь вкусными благами. Мы стояли у капота Нивы, я потихоньку знакомился со всеми, а самый молодой парнишка деловито возился с ведром, намывая кружки. И как раз эта его возня и породила то самое незамутненное чистейшее чудо, позволившее нам заметить вернувшегося Терентия – парнишка выронил одну из пластиковых посудин, а та, отскочив от края ведра, отлетела в сторону, он потянулся за ней и, как рассказывал пару часов спустя, чисто машинально поднял глаза и глянул на соседский забор. Может все же инстинкты какие сработали? Он взлянул и… издал настолько странный горловой звук, что он невольно привлек наше внимание, заставив прервать беседу и удивленно взглянуть на застывшего в согнутом положении и все еще тянущегося к упавшей кружке парня. Я глянул, куда он там так завороженно смотрел и… поперхнулся воздухом.
За прозрачным забором, среди еще не вырубленных соседями не столь густых как у меня зарослей, неподвижно стояла почти нагая человеческая фигура. В тот момент я его еще не узнал – лицо было в тени, а мой взгляд намертво приковало к его обнаженной тощей груди, покрытой жидким волосом и красными длинными разводами. Он стоял неподвижно, колышущиеся ветви отбрасывали на его тело пляшущие тени и хоть он и был всего в нескольких шагах, заметить и распознать его было трудно.
- О***ть! – выдавил один из мужиков и словно только и дожидаясь этой эмоционального словечка, нагой парень по ту сторону ограды прыгнул на сетку, за мгновение перевалился через звенящую рабицу, легко приземлился босыми ногами на щебень и вытянулся в еще одном невероятно длинном прыжке.
Тогда я и узнал его – Терентия. Вот только раньше у него не было столь хищного лица, застывших темных глаз и пугающей кривой улыбки. Прыгнул он к парнишке с кружками и дотянулся бы, но тот шарахнулся в сторону с завидной быстротой, и Терентий приземлился на пустое место, не удержал равновесие и покатился по камням, финишировав у костра. Одна рука попала в пламя, и он отдернул ее по-змеиному быстрым движением, глядя при этом только на нас и продолжая улыбаться. Не знаю как я запомнил столько деталей – все заняло считанные секунды, а затем он снова рванулся вперед и все завертелось с еще большей скоростью.
Я не убегал. Я даже пытался что-то делать – вроде бы старался схватить напавшего на нас за голые щиколотки. Но толку с меня было ноль. Даже меньше, чем ноль – судя по мату, я только мешался у мужиков под ногами. Получив ощутимый толчок чьим-то коленом под ребра, я отлетел в сторону и согнулся от боли, пытаясь сделать хотя бы один вдох и продолжая слышать сдавленные крики, мат и команды.
- К земле его! Прыгай сверху, Паша!
- С-сука! Укусил падла!
- Держи его! Паша!
- Эй! Убери! Убери лопату, с-сучонок! Охерел?!
- Да он меня… Рубану! По шее!
- Убери лопату я сказал! Коля! Да отпусти ты его руку – куда он денется уже? Звони куда надо, давай!
- Да он…
- Сева! Убери лопату я сказал! – строгий и чуть задыхающийся голос стал жестче – Живо!
Сделав кое-как вдох, я перевалился на живот и поднялся. Бок пульсировал дикой болью, но она уже затухала. А я, разинув рот, пораженно смотрел на почти неподвижную сцену, медленно осматривая каждого ее участника. На земле, прижатый тремя мужчинами, ничком лежал Терентий – нам только почти сползшие красные трусы и один носок, руки заломлены за спину. В шаге от них стоит тот молодой парень уже без кружек, но с моей штыковой лопатой в руках. Перед ним стоит седой уже мужик, один из тех, что приехал с Николаем, в отведенной в сторону руке небрежно держит молоток – и молоток тоже мой. Я это понял, когда машинально хлопнул себя по поясу и нашел только пустую петлю. А ведь это я сам его вроде вытащил, когда все завертелось – только сейчас вспомнил.
- Он мне щеку порвал! Смотри как! Зубами! – парень опустил лопату, со звоном уткнув в щебень и чуть повернул голову.
Я охнул – его левая щека бугрится странными вздутиями или лохмотьями, даже и не понять, ведь все залито алой кровью, уже стекшей на плечо.
- Убьешь – сядешь, придурок! И нас в мокрухе запачкаешь! – процедил седой и, глянув на молоток, ткнул бойком в сторону пораненного – Ты меня знаешь, Митяй. Запачкаешь меня в мокром деле – я тебя в ближайшем овраге похороню. Ты ведь меня знаешь?
- Знаю, Андрей Валерьевич – выронив лопату, молодой едва коснулся пальцами порванной щеки и зашипел – С-с-су-у-у-ка… зашивать теперь?
- Зашивать – машинально ответил я, сумев получше разглядеть реально страшную рану – Тут по любому зашивать. Охренеть…
Встрепенувшись, я сбросил оцепенение и заторопился к остальным, прижимая ладонь к ушибленным ребрам. Да плевать на ребра! Терентий! Вот кто меня интересовал сейчас больше всего и плевать на ребра. Проковыляв мимо звонящего "куда надо» Николая, я с оханьем присел у головы лежащего Терентия, с надеждой заглянул ему в глаза и торопливо забубнил:
- Эй! Помнишь меня? А? Это я – Тихон. Помнишь? Мы ведь сегодня еще стейки жарить собирались и за жизнь и будущее разговаривать. Помнишь меня? Терентий?
Ответа не было. Терентий, прижимаясь щекой к пыльному щебню, смотрел на меня, криво улыбался и молчал.
- Ответь – шепотом попросил я, пристально глядя в его глаза – Ответь, пожалуйста. Скажи что-нибудь. Выругайся. Пошли меня куда подальше. Пожалуйста. Очень прошу.
В ответ тишина… и эти внимательные глаза хищного зверя. Из приоткрытого рта Терентия стекла струйка кровавой слюны, он шевельнул губами, будто пытаясь что-то сказать, лицо неуловимо изменилось… и снова стало прежним, с этой уродливой кривой улыбкой.
- Ты где-то еще там? – едва слышно спросил я, не обращая внимания на возящих над ногами плененного парня мужиков, стягивающих ему колени веревкой – Ты где-то там, дружище? Дай хоть какой-то знак… пожалуйста…
Молчание…
Меня грубо схватили за плечи и шутя поставили на ноги. Николай, убирая телефон в карман, мрачно зыркнул на лежащего у его ног Терентий и перевел взор на меня:
- Бок как? Саданул он тебя сильно…
- Бок? – я снова пощупал ноющие ребра и кивнул – Болят. Сильно. А кто меня так?
- Он – Николай кивнул на Терентия – Его уже валили, а он извернулся и таки достал тебя ногой. Ты ведь еще на корточки присел – прямо посреди драки! Охренеть просто… Повезло, что ты за упавшим молотком чуть отклонился и он тебе по ребрам долбанул, а не по голове – а целился в висок.
- Ап-чаги! – буркнул держащийся за щеку и сидящий на досках парень, избегающий смотреть на сурового седого мужика.
- Будь здоров – машинально произнес я и только затем удивленно на него посмотрел – Как?
- Ап-чаги – повторил тот – Прямой удар ногой. Тхэквондо. Хотя может это и карате…
Николай глянул на говорившего, потом на лопату и, прищурившись, спросил:
- А ты каратист что ли у нас? Или лопаторуб?
- Да ладно вам, Николаич… щеку мою видели? Вы же знаете – обычно я и мухи не обижу.
- Ты человеку шею рубануть хотел. Лопатой.
- Так сгоряча же! Да и не рубанул бы я! Пугал больше!
- А человек ли он? – со стоном поинтересовался я, усаживаясь рядом с поникшим Севой – За мной такой же вот бегал, так что я вполне понимаю Севу… Ох. Как же бок болит…
- Может он тебе ребра поломал? – взбодрившийся после моего участия Сева улыбнулся и тут же ойкнул – Но ребра хоть заживут. А мне теперь со шрамом на лице жить? Зашивать ведь будут.
- А ведь он один был – заметил Андрей Валерьевич, глядя на уже полностью «упакованного» Терентия, связанного по рукам и ногам – А сколько дел наделал. Ребра тому, щеку этому, колено чуть не выбил третьему, отбил бедро четвертому, сломал нос пятому… а ведь мы не мешкали – сразу навалились.
- Не сломал – чуть невнятно пробубнил бригадир и, убрав руку от носа, показал нам красную ладонь – Разбил просто. Нормально все. Но парень быстрый… может он реально чем боевым увлекался? Ты не знаешь?
Поняв, что они смотрят на меня, я покачал головой:
- Мы знакомы всего пару дней. Но что-то не похож он на фаната спорта и боевых искусств.
- Щупловат для мордоворота – согласился со мной Андрей Валерьевич – Коля, ну что там? Едет кто?
- Участковый наш мчится. С подкреплением – отозвался Николай – Тихон, а у тебя в запасах чего горячительно-успокоительного не найдется? Я про водку, если ты не понял.
- Найдется – кивнул я и осторожно поднялся – Сейчас все будет…
- Вот спасибо. А еще скажи-ка мне, мил человек… а чего ты там у нас под ногами на карачках ползал с молотком в руке?
- Так это… - чуть беспомощно улыбнувшись, я развел руками – Хотел по ступне ему молотком врезать. А как молоток выронил, пытался за ноги его схватить и повалить…
- Молотком по ступне – повторил задумчиво Николай – В драке толпой… ладно… ну ты принеси уж нам водочки, уважь старых драчунов.
- Сейчас. А ничего что полиция едет, а мы водку пьем?
- То наши все – отмахнулся тракторист, глядя на Терентия, смотрящего на него в ответ и с натугой водящего связанными за спиной руками в попытке высвободиться – Неси спокойно…
**
Терентия не сразу, но увезли.И что сразу резануло взгляд даже мне, человеку в этих делах неопытному – ему не стали распутывать на ногах и руках намотанные парнями, пожалуй, слишком тугие веревки. Только чуток расслабили узлы, но сами веревки остались на месте, а на запястьях защелкнули наручники. После этого его погрузили в задний отсек полицейского УАЗика. Я в последний раз увидел лицо Терентия и дверь с грохотом захлопнулась.
Что еще бросилось в глаза – вялость и усталость полицейских. Можно, конечно, списать на ночную смену или вчерашнюю вечеринку, но с этим выводом никак не вязались бинты на руках одного полицейского и повязка на шее второго, подчеркнутая разорванным воротником форменной рубашки. У него еще и все лицо в ссадинах, словно катался по гравию или асфальту в жестокой драке. На поясах кобуры с оружием, за спинами автоматы или чем-там пользуются полицейские, выражение лиц мрачное, а еще они, что уже не вызвало у меня ни малейшего удивления, без малейших колебаний выпили водки, тут же закусив наспех состряпанными мной для всех бутербродами.
Все вот это в глаза бросалось очень сильно. Да можно сделать скидку на то, что здесь деревня и все свои, можно мол и водочки опрокинуть, но нет… мне больше казалось, что парням в форме настолько хреново от жесткого недосыпа и запредельной усталости, что им в буквальном смысле слова плевать сейчас на все правила и протоколы. Пока жевали, успели опросить, старший быстро набросал целый лист, мы по очереди расписались, дали свои данные и на этом все официальное закончилось. Начался обычный разговор. Понимая, что я здесь сбоку припёку, старался не отсвечивать, сосредоточившись на строгании бутербродов, одну за другой открывая банки с говяжьей тушенкой и шпротами, нарезая толстыми кусками хлеб, втыкая в банки алюминиевые вилки и внимательно слушая.
Вскоре многое прояснилось. Полицейские действительно мертвецки устали, на ногах уже трое суток, спали урывками во время мотания туда-сюда по Ясногорскому краю, по селам и деревням. Причина разъездов одна и та же – кто-то из обычных людей снова спятил и начал без разбора кидаться на окружающих. Да были вызовы и попривычней: мелкие кражи, драки, но эти случаи сверху было негласно велено игнорировать. Машины скорой помощи и полицейские день и ночь мотались по сельским дебрям, вылавливая и вылавливая молчаливых убийц.
Одно и то же выражение постоянно повторял покрытый ссадинами полицейский, произнося их с вялым удивлением: «Как прорвало».
Как прорвало…
Он говорил это раз за разом, чаще всего открывая и этой же фразой закрывая очередной случай, где они сталкивались с кровью, истерзанными трупами и безразличным ко всему убийцей. Хотя безразличными они были только если их уже скрутили силами деревенских. Но чаще всего люди просто баррикадировались в домах и вызывали полицейских, оставляя эту задачу им. Тогда спятивших приходилось обездвиживать самостоятельно и это всегда было очень непросто.
Пятерых.
Полицейский рассказал об этом максимально буднично, словно между делом. За последние двое суток он пристрелил пятерых людей. Другого варианта просто не было – иначе убили бы его самого или напарника. А напарник, к слову, пристрелил уже семерых. Они наспех написали по каждому случаю объяснительную, приложили имена свидетелей и понятых и этим делом кончилось. Кстати, все мертвые тела они свозили в морги на этом самом УАЗике самостоятельно, не дожидаясь судмедэкспертов. Это же касалось и трупов невинных жертв.
Почему?
Да потому что все силы брошены на отлов спятивших ублюдков, начавших сходить с ума массово, а те, кто остался в моргах и участках, пытаются хоть как-то разгрести невероятный хаос из трупов переложенных неразобранными служебными бумагами. Плюс резко подскочила смертность среди самих полицейских, все чаще погибающих на таких вот выездах.
Есть и другие проблемы. Так многие из коллег просто не явились на службу, никак это не пояснив или же ответив максимально просто: не могут оставить свои семьи. Служба службой, а семья все же на первом месте. И как их осудить?
В общем… как прорвало…
Последние дни неописуемы. Они сами все еще на службе по очень простой причине – оба одиноки, а насмотрелись такого, что предпочитают держаться вместе, машину покидают редко, пищу принимают вот как сейчас, спят урывками прямо в салоне, оружие держат под рукой, сегодня возможно переночуют в участке. И да, еще кое-что… они бы сюда даже не приехали, не позвони им столь уважаемые люди. Потому что угрозы жизни уже нет. Посоветовали бы запереть парня там, откуда ему не выбраться и пусть себе лежит пока за ним не приедет проходящий мимо грузовик. Да, таких как Терентий уже возят уже обычными грузовиками, и они не раз за последние дни забрасывали туда живых и мертвых «спятивших». И не надо на них смотреть такими глазами. Да возят вповалку в кунгах. Вы поймите мужики – это ведь уже не люди. А так… нелюди… твари…
Короче – как прорвало.
Опрокинув третью стопку, старший полицейский кивнул всем нам, толкнул спящего на ходу коллегу в плечо, отправляя его к машине, а сам чуть задержался и спокойно так и просто сказал по сути очень и очень страшные слова:
- Еще раз такой вот наскочит – не рискуйте почем зря. Валите его сразу наглухо.
У меня невольно вырвалось потрясенное:
- Вы что! Это же…
- Преступление, да – кивнул усталый полицейский – И мои слова – тоже. Но вы меня услышали, да? Не подпускайте к себе близко. Как странное в ком-то что заметили – сходу требуйте представиться. Да просто спросите как у него дела. Спятивший ответить не сможет – они все немые поголовно. Головы держат обычно чуть набок и улыбаются – вон как тот парень в машине. Если молчит – значит нападет.
- А если немой с рождения? – снова не выдержал я.
- Немой не промолчит – буркнул полицейский, глядя на меня подернутыми туманом глазами страдающего от жесткого недосыпа человека – Махнет, промычит что-нибудь, на смартфоне сообщение включит. Тем более если на него ствол или топор наставите – тут любой тенором запоет, немой он там или нет, если не хочет дырку в кишках. Короче – разумный человек представиться сможет! А тварь спятившая даже не поймет, что к ней обращаются – в этом я уверен. Они животные. Но животные опасные. И относиться к ним надо соответственно. Напади на кого из вас в лесу кабан, медведь или тигр таежный – не станете ведь пытаться его связать, верно? Сразу откроете огонь на поражение. Вот и тут все то же самое.
- Ну… - парень с порванной щекой, осторожно придерживая на ней окровавленный ком бинтов из моей аптечки, чуть пьяно улыбнулся – Краснокнижного тигра лучше связать, чем пристрелить. А то потом бед не оберешься…
- Тех времен больше нет – прервал его полицейские – Стреляйте сразу! Потом звоните в полицию и рассказывайте. За телом приедут рано или поздно. Вас опросят.
- Так ведь так можно кого угодно пристрелить, а потом сказать, что он спятил и сам напал – осторожно произнес я, все еще не в силах принять такой страшный совет не от кого либо, а от полиции.
Да…
Вот что было самое страшное.
Одно дело когда мне Бажен, немало послуживший контрактный военный, побывавший во многих горячих точках, говорит, что лучше убить, а потом отсидеть, чем сдохнуть. И совсем другое, когда буквально то же самое мне говорит полицейский – страж законности и все такое…
- Можно – кивнул участковый – В общем вы меня слышали, мужики. Берегите себя. На вашем месте я бы по дома разошелся, запасся едой, да отсиделся бы без выхода за порог.
- Нешто еще хуже будет? – спросил мрачный как туча Николай.
Прозвучавший ответ испугал своей категоричностью:
- Будет. С каждым часом становится все хуже. Считай нас накрыла эпидемия неведомой херни и она только усиливается. Власти молчат и нам велят заткнуться, обещают уже сегодня усиление из военных, но… хрен это что изменит. Готовьтесь к худшему. И чуть что – стреляйте на поражение! Ты меня знаешь, дядь Николай. Я просто так панику нагнетать не стану.
- Да знаю уж… поэтому и спрашиваю.
- И я ответил.
Кивнув еще раз, он пошел к машине, сопровождаемый звуками разрывающегося от звонков телефона и треском столь же просто игнорируемой рации.
УАЗ сдал назад, развернулся, вякнул сигналом на прощание и укатил.
- Охренеть… - тихо произнес я, поднося к губам полную горькой водки стопку – Просто охренеть…
Пнутые криптоинвестором ребра все еще болели, но куда сильнее меня волновали слова полиции и рассказанные им во время перекуса случаи. Одно дело видеролики смотреть в мессенджере – всегда есть чувство отстраненности – и совсем другое слышать про то, что происходит буквально по соседству.
Ну и Терентий… несколько часов назад я парня опохмелял и мы строили планы на вечер. И вот он, спятивший, с кривой улыбкой, окровавленный, почти голый, прыгнул на нас из-за забора как дикий зверь…
- Готовиться надо к худшему – прошептал я, переводя взгляд на свой старый внедорожник – И готовиться надо прямо сейчас…
**
Я просто сел и поехал в магазин, оставив на участке Николая с остальными. Повод придумать было легко – докупить всякого для мангала. Да опять мангал. Опять жарка мяса – то самое глупейшее в нынешние времена занятие, столь жестко и справедливо осуждаемое Баженом. Но в этот раз я себя виноватым не чувствовал, ведь инициатором был не я, а решившие задержаться еще на пару часов парни из бригады, взамен попросившие накормить их ужином поплотнее. Никто конкретно про шашлыки не говорил, но тут в целом всего-то пара вариантов, если я понимаю правильно: либо пельмени, либо шашлык. Я возьму и то и другое, а там разберемся.Проехал я километра три, почти добрался до асфальтовой жилы, соединяющей мою почти глушь с оазисом магазинов, когда на меня запоздало накатило. Руки крупно задрожали, внедорожник вильнул и пришлось резко затормозить, подняв кучу окутавшей машину мелкой пыли. С шумом дыша, переживая нечто вроде сильнейшего приступа панической атаки, я некоторое время сидел неподвижно, намертво вцепившись в руль обеими руками, с каждой секундой сдавливая его все сильнее, до боли, до хруста в побелевших суставах. И наконец из меня вырвалось хриплое и, наверное, довольно позорное:
- За зачем?! Ну нахрена все это?! Мля! Зачем?! Зачем?! Бедный Терентий! За что ему так?! За что?! – через секунду я уже колотил горящими от боли ладонями по рулю, продолжая орать – А следующий кто? Я?! Еще один сосед по поселку?! Кто?! Да твою же так! Я же сижу и радуюсь, что маму похоронил! РАДУЮСЬ! Радуюсь, что она не увидела этого всего и сама не стала тварью перекошенной! Господи! Ну зачем?! Зачем все это?! ЗАЧЕМ?! С-су-у-у-ука-а-а-а-а! – закашлявшись, я сморщился от рвущей глотку боли и потянулся за початой бутылкой колы.
Зашипела крышка, обильно брызнула перегретая газировка, намочив мне футболку и штаны, а заодно вызвав очередной приступ. Бутылка улетела в закрытое правое окно, крышка отскочила, и вся кола полилась на пол, попутно оставив следы на стекле, двери и сиденье. Нанеся еще пару ударов по ни в чем не виноватому рулю старой машины, я рывком распахнул дверь, рванулся наружу, уже представляя, как сейчас побегу по тому почернелому от пала полю с кротовьими кучам и буду бежать, пока не выдохнусь или не споткнусь, чтобы упасть, расшибить себе башку и на этом успокоиться. Но я едва успел одну ногу на землю поставить, как меня в высунутый наружу мокрый от колы лоб невероятно больно жахнула какая-то жужжащая тварь с полосатой жопой и, хлопнув себя ладонью по лбу, с той же скоростью вернулся в салон и захлопнул дверь. Лоб жгло огнем, под ладонью додыхала раздавленная кусачая тварь, а я сидел на водительском кресле и неотрывно смотрел на себя в зеркало заднего вида. Усталое чуть пьяное лицо, остекленелый взгляд, чуть дрожащие губы, резко контрастирующие со зло стиснутыми зубами… Наглядевшись вволю на свое отражение, я убрал от лба ладонь, оставив на нем полосу раздавленных внутренностей насекомого и, продолжая смотреть себе в глаза, тихо спросил:
- А неплохо я в глушь переселился, да? – отражение в зеркале нервно вздрогнуло, как-то жалко улыбнулось и… я вдруг резко успокоился.
Меня отпустило. Прямо хорошо так отпустило. Достав пачку влажных салфеток, я хорошенько вытерся, затем убрался в салоне с помощью тех же салфеток, найденных сзади грязных шмоток и бутылки с минералкой. Обтер заляпанные блокноты и планшет. Пристегнул с щелчком ремень безопасности, воткнул в держатель телефон и поехал дальше, прямо на ходу записывая Бажену голосовые сообщения. Говорил я много, сбивчиво, рассказав обо всем что случилось, о кошмарах Терентия, о появлявшейся на его лице пугающей кривой усмешке, о своем кратковременном нервном срыве и о том, что все это как-то максимально несправедливо. В этом мире и так хватало дерьма, но когда случается такое… когда ты не можешь верить даже ближнему своему, когда обычный парнишка сосед вдруг превращается в убийцу… это совсем уже перебор!
Договаривал я уже на парковке, глядя на нее сквозь стекла с нескрываемым подозрением, хотя смотреть было особо не на что – пусто тут. Моя машина единственная. Все магазинчики закрыты – только с краю, ближе к дороге светится огнями табачный закуток, впритык в двери стоит даже чуток мешающий проходу старый мопед, направленный передним колесом на перекресток. Стоило мне задержаться взгляд на магазинчике и из двери показалось испуганное лицо совсем молодой девушки в зеленой футболке с фирменным принтом. Она что-то крикнула, и я немного опустил стекло.
- Что?
- Вы нормальный?
- Да вроде! – крикнул я в ответ, оставаясь на месте – А что?
- Осторожней! Тут полчаса назад тетя Лена и дед Сергеич пробегали! С ними что-то нехорошее случилось! Похоже, этими стали! Про которых в Телеграмме постоянно пишут! Полицию уже вызвали, кажется – в нашем сельском чате так написали - но они так и не приехали пока!
Уточнять что за «тетя Лена и дед Сергеич» я не стал – и так понятно, что явно люди здешние, а раз «этими стали», то ухо надо держать востро. Захотелось уехать, но я мысленно одернул себя и снова обратился к девушке криком:
- А ты чего здесь? Все же закрыты!
- У нас же сетевой… заставили выйти…
- Езжай домой!
- Я не могу!
- Плюнь ты на работу! Езжай домой!
- Да уже плюнула! Но не могу!
- Почему?
- Боюсь! Говорят, они даже на мотоциклистов нападают! А я на мопеде!
- А родители? Парень?
- Мама дома. Болеет она у меня. А парня у меня больше нет.
- Убили его?
- Убили? Нет. К Клавке ушел от меня. Она красивее. И в пивнухе работает.
Не найдясь что на это ответить я ткнул пальцем в сторону главного магазина:
- Пятерочка работает?
- Да. Их тоже заставили выйти на смену. Но там всего пару человек вроде, а остальные отказались выходить.
- Понятно. А ты сама местная? В селе живешь?
- Да. На той стороне за оврагом.
- Слушай… я сейчас закуплюсь всем нужным, а потом, если хочешь, заберу тебя и довезу до дома. И если что…
- Ой! Спасибо!
- Если что – я не маньяк какой – со второй попытки договорил я.
- Да я даже не думала о таком! Спасибо вам!
- Пожалуйста – пробормотал я, переключая передачу, чтобы сдать назад.
Оставлять машину на парковке я передумал. Обычно место перед магазином всегда забито, а сейчас там вообще никого. Так что поставлю машину прямо перед входом и если что кому не так – пусть вызывают кого хотят. Но сомневаюсь, что приедет хоть кто-то. Уже проехав метров пять, я ударил по тормозам, вернулся на прежнее место. высунулся в окно и крикнул продолжающей на меня смотреть темноволосой девушке, нервно комкающей воротник фирменной футболки:
- А у вас дома у самих то продукты есть?
- Немного. А что?
- А то, что сейчас взаперти дома отсиживаться надо! Запереться и сидеть тихо как мышки минимум недели так три. Может больше. Есть дома такой запас продуктов?
- Нет конечно! – она, похоже, даже удивилась – Кто в наше время запасы такие делает? Магазины же под боком!
- М-да… - покачав головой, я выдвинул новое предложение – Запирай магазин, запрыгивай в машине и поехали закупаться в Пятерочку. Я себе, ты себе. Потом отвезу тебя домой и помогу занести продукты.
- Все так плохо? – она, худенькая, стоящая в дверном проеме, смотрела на меня удивительно по-взрослому, смотрела требовательно и в то же время испугано, словно боясь услышать слишком жесткую правду.
- Все очень плохо – громко и внятно сказал я.
- Там военные приехали – она махнула на уходящую в сторону М4 дорогу – У поворота на федеральную трассу машины поставили. Пока просто стоят, никого не трогают…
- Вот как…
- Ну раз военные приехали – все будет хорошо, правда ведь?
- Военные справятся – кивнул я – Но не сразу же, верно? Даже самой крутой армии нужно хотя бы пару недель, чтобы навести порядок. И все это время лучше тихонько сидеть дома. Главное, чтобы было что пожевать и попить. Как думаешь?
Ей не потребовалось много времени на обдумывание:
- Сейчас буду! Откройте дверь, пожалуйста!
- Погоди! – крикнул я – Развернусь и подъеду поближе.
Через минуту я подъехал к двери магазинчика, перегнувшись на пассажирскую сторону, открыл дверь, и девушка моментом оказалась в салоне, успев за секунду запереть одну дверь и захлопнуть вторую.
- Я Карина! Кликуха Жумжа! – она крепко сжала мою руку пальцами с черным маникюром – Вы точно нормальный?
- На женщин не кидаюсь – кивнул я – Честно. На мужиков тоже, кстати.
На ее лице впервые появился намек на улыбку и сразу стало ясно, что девчонка она симпатичная. Я с невольной грустью подумал, что для таких как она я стал уже слишком стар – ей вряд ли больше девятнадцати.
- Закупаемся быстро – предупредил я – И самым правильным – крупы, макароны, тушенка. Я подскажу что и как, если надо. Меня то уже научили.
- Спасибо большое! – она улыбнулась еще раз и неожиданно нахмурилась – И муки надо побольше купить! И масла растительного.
- Деньги-то хоть есть?
- Немного есть! И с кассы те, что были тоже вытащила – похвасталась она – Потом верну, конечно! Я же не воровка какая!
- Само собой – успокоил ее я, ведя машину к ступеням Пятерочки – Я ничего такого и не думал…
С потемневшего неба донесся раскат грома. По асфальту налетевшим ветром потащило рваный пакет. Надо ускориться, чтобы успеть доставить внезапную попутчицу домой до дождя – я уже успел насмотреться на некоторые сельские грунтовые разбитые дороги и совсем не хотел завязнуть. В такие времена Николай может и не приехать…
Магазин был пугающе пуст.
Никого!
Мы с Кариной были его единственными покупателями.
И персонала не видно.
Тихая фоновая музыка и чуть мерцающий свет потолочных ламп добавляли сюрреалистичности и заодно атмосферы дешевых фильмов ужасов. Толкая перед собой тележку, я уже заученным маршрутом шел к центру зала, где находились забитые крупами и макаронами стеллажи. По пути миновали отдел пекарни, где я набрал хлеба, заодно прихватив несколько свежо выглядящих и пахнущих нормально хрустких самсух с говядиной. Их я начал есть прямо из пакета, а на удивленный взгляд Карины только пожал плечами и протянул ей одну. Подумав, она взяла и с аппетитом вонзила зубы в треугольный пирожок с мясом.
Первый сюрприз ожидал нас у почти пустой полки с сахаром. Там, где еще недавно громоздились пакеты с любимым народом наркотическим белым порошком, «вставляющим» с утра миллионы граждан, будучи добавленным в чай и кофе, сейчас имелись только пачки с далеко не столь популярными коричневыми кубиками тростникового сахара и пара лопнувших килограммовых пакетов обычного. И где весь сахар? Оглянувшись, я не увидел ни одного представителя славных представителей зеленожилеточных гномов и что-то подсказало мне, что звать их сейчас бесполезно. Пожав плечами, я сгреб все восемь пачек бурого сахара, поделив их поровну.
- А нам такого не нуно – вдруг выдала Карина, смешно наморщив нос – Он невкусный.
- На безрыбье…
- Дома мешок здоровенный – рассмеялась девушка – У нас всегда запасы. И муку тоже обычно запасаем, но как раз закончился мешок. Мы ведь даже хлеб сами печем – настоящий.
- А макароны? Крупы?
- Спагетти нагребу. И гречки побольше… пшена тоже обязательно надо взять. И тушенки хорошей – повеселевшая Карина, вдруг повзрослев лет так на пять минимум, продолжала деловито перечислять необходимое, загибая быстро заканчивающиеся пальцы.
Поняв, что в чем-то эта сельская девушка в разы поумнее меня, я предложил самое разумное:
- Ты нагребай себе – а я себе. Насчет количества не волнуйся – греби с горой. Я деньгами помогу.
- Ага!
И мы двинулись вдоль стеллажей, отмечая пустоты там, где еще недавно блестели разноцветными боками пакеты с практичной едой. Многое просто кончилось, что-то было на грани исчезновения. Макароны и крупы всех видов – по этому царству изобилия был нанесен мощнейший удар. Исчезло процентов восемьдесят от всего количества и по большей части осталось самое дорогое – всякие там гнезда фетучини, буквенные и циферные разноцветные завитки и все прочее подобное. Дошираки и ролтоны практически исчезли и я с радостью забрал оставшиеся с обычным неострым вкусом, тихо радуясь, что Карину вермишель быстрого приготовления не привлекла. А потом я прекратил посмеиваться и начал носиться за ней хвостиком, собирая в стремительно заполняющуюся тележку то же самое, что и она: дешевый черный чай и растворимый кофе, лежащие у самого пола желтоватые рожки чудом сохранившихся спагетти в невзрачных пачках, перловку в прозрачных пакетах почти без маркировки, пачки маргарина, пакетики специй, несколько пакетов кетчупа и горчицы, баночку хрена, штук пять больших банок с томатной пастой… тележки заполнились за секунды и я тут же сгонял за новой парой, благо в «предбаннике» их стояла целая куча. Вернувшись, я увидел Карину испуганно вцепившуюся в полную до краев тележку.
- Что случилось?
- Опять страшно – шепотом призналась она и кивнула в сторону дверей – За все время ни один человек не зашел… вообще никто! И на улице пусто… будто вымерли все.
- Все по домам сидят – успокоил я ее – Вспомни ковидные времена локдауна. Вот и сейчас то же самое. А мы просто опоздавшие чуток, но сейчас продуктов нагребем – и по домам. Хорошо?
- Хорошо – послушно кивнула она, зябко поеживаясь – Хочу домой. К маме.
- Вот и поспешим – улыбнулся я, старательно скрывая бушующую во мне нервозность и стараясь пореже щупать боек висящего в поясной петле увесистого молотка.
Да я приперся в Пятерочку в строительном поясе, на котором висел молоток, большая «плоская» отвертка, в кармашке лежал складной нож, а еще один был у меня в кармане. И по этому поводу я не испытывал ни малейшего смущения.
Через четверть часа в тележках громоздились кучи продуктов, и я не без испуга думал о том, как долго нам все это будут пробивать на кассе. Из магазина хотелось убраться как можно быстрее – эта заполненная уже бесящей музыкой с рекламными паузами пустота уже бесила. С трудом уместив на одну из гор пару черных банок Адреналина, я составил из тележек караван, попросил Карину придерживать их сбоку и поднажал в сторону выхода и касс, поглядывая на глазки камер наблюдения – кто-то же смотрит сейчас через них на нас и видит куда мы идем. Значит, следует выйти и обслужить. И нет, нам не помогут терминалы самообслуживания, потому что я набрал водки, вискаря и энергетиков – и их мне могут одобрить для покупки только сотрудники магазина с волшебной всесильной картой.
И никто не вышел…
Я не рассчитал силу нажима и тележки с грохотом ударились о кассу. В обычные времена я бы уже сгорал от смущения за свою тупость, ежился и бы и мечтал, чтобы никто из покупателей не пялился на меня. А сейчас только обрадовался этому прогремевшему на весь немалый зал шуму и добавил к нему свой требовательный глас:
- Алло! Люди! Нам нужен кассир!
Тишина…
- Эй! Есть кто? Нам надо оплатить покупки!
- Может терминал? – шепотом предложила Карина.
Я покачал головой и повторил свой крик. Так и так нам нужен работник магазина, чтобы все одобрить. Хотя…
- Пробивай все, что не требует потом подтверждения – попросил я девушку, бегом направляясь к выходу – Сейчас тележек притащу еще! – вернувшись через полминуты, я добавил – Ты на этом терминале, я на том. Бросай все в пустую тележку и не парься насчет пакетов. Давай шустрее!
Мы нервничали. И ведь по непонятной причине – нет никакой угрозы, свет горит, музычка играет. А все равно хочется аж поджать пальцы на ногах. А еще хочется плюнуть на все продукты и поскорее убраться отсюда. Мелькнула еще мысль вообще не платить и просто выволочь тележки на улицу, но мысль о уголовном деле и тюрьме меня отрезвила – все же на немалую сумму продуктов набрали. Поэтому я сосредоточился на «пропикивании» товаров, в голос ругаясь, когда коварный штрихкод не хотел пробиваться и приходилось круть чертову пачку туда-сюда. Теперь я злился на себя за то, что набрал слишком много всего – куда тебе столько, идиот?! Выброси половину! Ну нет… пробивай дальше! И быстро!
Карина успела почти одновременно со мной и я, не слушая ее возражений и не обращая внимания на протянутые купюры, подтолкнул ее с первой тележкой к дверям, а сам вытащил карту и оплатил на обоих терминалах, после чего рванул следом за девушкой. В предбаннике парой слов отправил ее на выход к стоящей у ступеней и пандуса машине, а сам бегом вернулся за следующими тележками. Чудом не опрокинув весь груз, догнал Карину, открыл машину, и мы принялись забрасывать внутрь содержимое тележек. Загнав девушку в машину, я вернулся в магазин за оставшимися продуктами, перегрузил их, набивая салон. Закончив, вытащил из кармана неоплаченную бутылку Балтики тройки и протянул Карине. Та долго не думала, пробормотав только:
- Мама прибьет – щелкнув зашипевшей крышкой и припав к банке.
- Я сейчас! – я сказал это уже со ступеней, возвращаясь обратно в Пятерочку – Алкоголь и остальное!
В зале по-прежнему было пусто. Так никто и не вышел!
- Эй! Есть кто?! Мне надо оплатить алкоголь!
Мой крик эхом пронесся по залу и остался незамеченным или проигнорированным.
- Ну и хрен с вами! – буркнул я, хватаясь за тележку со «взрослыми» товарами.
Стеллажи с бухлом были рядом, так что я оценил цены, добавил в тележку еще десяток самых больших бутылок, вытащил из кармана наличку и, посчитав примерную стоимость, на всякий случай добавил к ним еще одну пятитысячную, помахал купюрами перед камерами и положил их на кассу, продублировав голосом:
- Я оплачиваю! Не ворую! Вот деньги – оставляю их на кассе! Я не ворую!
Не знаю сработает ли это или меня арестуют и посадят, но оставлять полную банок и бутылок тележек я не собирался и выволок ее наружу. Распихав все бьющееся между пакетов с крупами, я помедлил и… опять побежал по ступеням, споткнувшись и едва не упав. Надо бы прихватить еще пару пачек растворимого кофе и чая в пакетиках…
В результате через пару минут я уже спешил с конца зала в его начала, прижимая к груди чай с кофе, а подбородком придавливая к нему какие-то ореховые мюсли. Пробегая между бесконечными полками, умело создающими воронку высасывающего деньги лабиринта, круто сворачивая и пару раз снеся развешанные товары, я преодолел половину пути и… резко затормозил, снова едва не упав, когда из боковой двери служебных помещений, зажатой между стеллажами с пивом и снеками, наконец-то вышла женщина в зеленой жилетке с надписью «Всегда рядом».
Первая моя мысль: «она только что вызвала полицию, потому что я украл бухло. Меня посадят».
Второй мысли не возникло. Вообще в голове стало звонко и пусто, когда невысокая женщина в форменном зеленом жилете повернулась ко мне и я увидел кудряшки светлых волос, сползшие на кончик носа забрызганные кровью очки, заляпанные красным губы, кривящиеся в страшной усмешке и свободно свисающие вдоль тела руки, покрытые ранами. Из предплечья правой руки торчала рукоять ножа. И сначала женщина выдернула из руки нож и отбросила его, а затем уже подняла на меня лицо и прыгнула на меня. Вот только меня там уже не было. Выронив все пакеты, я шарахнулся назад и в сторону, уходя за стеллаж с консервными банками. Пробежав узким проходом, снося пакеты с нарезанным хлебом и вечными булками, я оказался в ряду с рыбными консервами и солениями. Оглянувшись, в голос заорал, когда меня почти дотянулись окровавленные пальцы преследовательницы и чудом увернулся, дернулся в сторону и.. упал. Тварь бросилась на меня… и тоже рухнула, поскользнувшись на одном из сбитых мной с полок пакета. Подскочив первым, я попытался встать, но мне в ногу вцепились невероятно сильные пальцы. Лежащая на полу женщина подняла голову и с ее носа упали разлетевшиеся дешевые очки. Оскалившись, она подалась вперед, не сводя с меня страшных глаз, раскрыла рот шире, потянулась второй рукой к моему лицу и… дернулась, когда я врезал ей молотком по голове. Удар пришелся в левый висок. Я явственно услышал хруст, ощутил, как поддается плоть под стальным бойком и тут же ударил еще раз, ударил изо всех сил, ударил с диким криком. Женщина уронила голову мне на ноги, тут же снова начала ее поднимать, но я ударил еще раз, потом еще и она обмякла окончательно. Хрипло дыша, я извернулся, выдернул из-под нее ноги, всхлипывая, поднялся и попятился, сжимая в ходуном ходящей руке молоток.
- Я убил ее – вырвалось у меня – Я убил человека… даже если еще жива… и я убил ее.
Молотком по голове… живому человеку! Четыре раза! И я бил с такой силой… даже если она еще дышит, то нормальным человеком ей уже не быть – это как минимум инвалидность. И это с ней сотворил перепуганный до усрачки я… И что теперь делать? Надо звонить в полицию… это самооборона. Есть камеры наблюдения – они подтвердят, что она на меня напала и я просто защищался. И скорую бы надо вызвать…
Додумать я не успел – дернувшись всем телом, женщина в жилетке подобрала под себя руки, странным образом приподнялась на всех конечностях, а затем резко вскинула голову и уставилась на меня. Кривящийся рот, покрасневший левый расфокусированный глаз, вмятина на левом виске, а она молчит, улыбается и рывками поднимается, пытаясь удержать равновесие. А я стоял и как завороженный смотрел на нее. В голове белый шум и странное удивленное ощущение собственного бессилия – какого черта она сумела подняться после такого?
Шатнувшись, она попыталась перейти на бег, но ее повело в сторону, и женщина ударилась плечом о стеллаж. На пол полетели стеклянные банки с соленьями, со звоном разлетаясь на осколки. По бетону поплыли лопнувшие помидоры и загогулины мелких огурцов. Таща плечо по полке, продолжая сшибать банки, женщина пошла на меня, продолжая сверлить правым глазом, в то время как левый покрасневший закатился и вряд ли мог видеть хоть что-то.
Я не побежал.
Я дождался, когда она, шатаясь, подойдет ближе и ударил молотком еще раз, угодив в переносицу. Хруст, дрожание всего его тела и… она завалилась навзничь, рухнув спиной прямо в кашу из помидоров, огурцов и стеклянных острых осколков. Я видел, как стеклянная розочка беззвучно вошла ей куда-то под лопатку, вонзились и многие другие осколки. А она, словно этого и не заметив, опять пыталась подняться, не сводя с меня взгляда и трясясь в судорогах на полу, вонзая в себя осколки все глубже и глубже. По плиткам практичного пола побежали смешанные с рассолом и маринадом ручейки крови. Движения умирающей женщины становились все реже, она наконец-то отвела от меня взгляд, уронила затылок на пол и уставилась в потолок.
Подняв лицо, я без эмоций посмотрел в висящую прямо надо мной камеру, пожал плечами и пошел к выходу из магазина.
Я стал убийцей?
Что за тупой вопрос. Да. Я только что убил человека. Молотком. Как гребаный маньяк. Взял и забил женщину молотком до смерти.
Сходил за кофе, чтоб меня…
Вот оно надо мне было?
Все эти вопросы вылетели у меня из головы, уже у выхода, я почти столкнулся спешащей в Пятерочку семьей из родителей и двойняшек, висящих у них в переносках на груди. Увидев меня, заметив молоток и мое перекошенное лицо, они испуганно замерли, мужчина шагнул в сторону, закрывая жену и пытаясь вынуть ребенка из переноски. С первой попытки, не совладав со сдавленным спазмом горлом, я попытался еще раз и сумел выдавить что-то внятное:
- Я не… я нормальный. Там женщина… напала на меня. Сумасшедшая. Я отбился. Я нормальный. Честно. Я хороший.
Говоря это, я отходил к стене, давая им проход. Отходил и продолжал бубнить:
- Я не хотел. Честно. Но она напала. Хотела убить. Там в магазине никого.
Автоматические двери распахнулись, в лицо ударил свежий воздух и меня словно ушатом ледяной воды окатило, резко приведя в чувство. Забросив молоток в петлю, я вытер ладони о футболку, убрал руки за спину и отступил еще дальше от застывших в испуге и непонятках людей, продолжая говорить, но уже куда более связно:
- Пошел за покупками. Она выскочила из служебки – вся в ранах, спятившая, с кем-то уже дралась и в руке нож торчал. Я кое-как отбился. Слушайте… если вам не слишком сильно нужны продукты, то не ходили бы вы туда. Садитесь в машину и уезжайте прямо сейчас.
Мужчина медленно кивнул, шагнул к выходу, таща за собой жену. Одинаковые смешные двойняшки, примерно годовалого возраста, с любопытством смотрели на меня.
- Продуктов на даче нет – обронила женщина – Господи… детей чем кормить? Говорила же – зачем уезжать из города? А ты…
- Как-нибудь – выдавил мужчина, продолжая тащить ее к выходу.
- Как как-нибудь?! Как?! Чем кормить детей?!
Решение пришло мне в голову само. Да оно и было единственным возможным, думаю. И что вообще тут думать, когда видишь двух годовалых детей, которых нечем кормить?
- Это ваша машина? – я ткнул пальцем в серый кроссовер «китаец».
- Наша – подтвердила женщина.
- Садитесь в нее – велел я – Все вместе. А я схожу в магазин еще раз и притащу вам продуктов – говоря это, я успокаивающе махал прилипшей к окну Карине.
И как только девушка была замечена и помахала мне в ответ, семья с двойняшками «отмерла», стала смотреть на меня куда спокойней.
- Зачем вы вообще вместе из машины вышли? – спросил я – Да еще с детьми…
- Потому что он не умеет выбирать – вздохнула женщина, не сводя глаз с молотка у меня на поясе – Вы её… ту женщину…
- Лучше не смотреть – кивнул я – Послушайте… вы не подумайте чего. Мне просто пришлось. Либо она – либо я. Меня Тихоном звать, и я человек тихий. Говорите чего вам надо из продуктов, а сами вернитесь в машину, пожалуйста. У вас дети. Не дай бог что…
Она медлила, а он схватил ее за руку и потащил к машине, говоря:
- Давай, Ольга, давай. И заблокируй двери. А я с парнем за продуктами сгоняю.
- Саша…
- Живо я сказал! Живо! И напомни, чего там купить надо было. И продублируй списком на телефон.
- Саша…
- Живо говорю! Живо!...
С неба, словно услышав его поторапливания, с шелестом упали первые капли начинающегося ливня...
Вслушиваясь в столь умиротворяющий шум дождя – а та женщина со светлыми кудряшками его больше не услышит никогда – я потянул их кармана смартфон. Надо звонить в полицию. И в скорую…
Глава закончена
Последнее редактирование:
